13 ноября 2015

Андрей Орлов (Орлуша) — о «своей» Одессе, украинской мечте о свободе и о том, стыдно ли быть русским

В особых представлениях Андрей Орлов не нуждается. Отметим лишь, что данное интервью состоялось еще до публикации им резонансного стихотворения «Каминг аут», в котором он заявил «Я — украинец». Впрочем, текст ниже вполне поясняет, почему один из крупнейших русских поэтов нашего времени сделал такое заявление. Вы в Одессе не впервые. Как вам наша аудитория и, кстати, считаете ли вы, что у вас есть какая-то определенная аудитория – возрастная ли, социальная группа? -Я люблю Одессу. Впрочем, я люблю многие приморские города. Но Одесса – это особенный город даже для тех, кто в нём никогда не был. Для меня Одесса начиналась с дворовых полублатных песенок. Там вставали непонятные биндюжники, там «шаланды полные кефали» (я, десятилетний челябинский пацан,, искренне думал, что шаланды – это женщины лёгкого поведения, которые куда-то кефали, то есть, шли, покручивая попами и были при этом довольно полными), там… Ваш город был для нас родственником Кейптаунского порта и Ливерпульской гавани, где пираты дрались с бандитами за черноглазых Мурок, которые в конце песни благополучно погибали. Мы думали, что молдаванка, уважавшая Костю-моряка, – это женщина из Молдавии, а кто такие пересы (а именно так нам слышалось у Утёсова) нам было совершенно всё равно. Главное, что они тоже уважали Костю. Так что Одесса для меня – город детства. Я люблю ходить впервые по улицам со знакомыми с детства названиями и удивляться тому, какие они на самом деле. Даже то, что мой прошлый (как и нынешний) концерт состоялся по адресу «угол Ришельевской», пусть не «на Дерибасовской», – тоже для меня добрая примета.
Знаете, я наверное напишу текст – в стихах или в прозе – про то как «моя» Одесса встретилась с собой настоящей.
Что касается «вашей» аудитории, то могу сказать, что она намного более открытая, чем киевская, и уж тем более, чем московская. Я не говорю тут о реакции на тот или иной стих. В Одессе (может, это – неумелое наблюдение приезжего) у людей намного ярче глаза. Здесь переход от слёз и грусти к улыбке или смеху происходит – нет, не быстрее, – а как-то проще и естественней. Ну а по поводу «моей» аудитории… Большинство из пришедших на концерт в Terminal 42 знакомы мне давно по фейсбуку. Со многими я состою в личной переписке, жду их комментариев, в которых они не лезут в карман за острым словом, чтобы отбрить очередного тролля или крымнашиста. Если на моей страничке кто-то ловко на хорошем русском языке разделал в двух предложениях очередного ватного умника, то к бабке не ходи, это скорее всего одессит. Каков мой слушатель или читатель? Ему обычно лет 30-40, это мужчина или женщина, они думают так же, как и я, не скрывают своих имён, лиц и взглядов и умеют читать, что в наше время – большая редкость. Я знаю, что вы, кроме творчества, выступления на концертах, зарабатываете экономическим консультированием (если Википедия не врет, конечно), – довольно редкое сочетание. Это значит, что у вас есть понимание экономических процессов. Вы видите в них перемены, – в российском бизнесе в частности? Википедия, конечно, врёт. Я не занимаюсь экономическим консультированием. Я помогаю людям и компаниям наладить связь с обществом. То, что на Западе называется PR, а на постсоветском пространстве приобрело чудовищные формы покупных статей, оплаченных журналистов и целых изданий, часто откровенного вранья с целью возвысить себя или уничтожить конкурента. Когда-то я занимался выборами в России, но лет 10 лет назад они стали фарсом и работа предвыборных штабов сводится либо к осваиванию бюджетов, либо к повторению кем-то давно придуманных банальностей. О какой борьбе может идти речь, когда результат известен заранее. Сонные ожиревшие «гуру выборов» либо оседают в госкомпаниях, либо кочуют из штаба в штаб со старыми наработками, надеясь оторвать кусок от бюджета наивного политического новичка-олигарха.
Помните камуфляжные плакаты Яценюка “Врятувати країну”? Российские авторы той провальной кампании сегодня – главные идеологи ДНР-ЛНР и прописаны в соловьевско-киселёвском госпропагандистском эфире.
У меня есть понимание экономических процессов на уровне хорошо осведомленного обывателя и неплохого аналитика. И крушение рубля и санкции и изоляцинистское противоставление России Европе и Америке было очевидным уже в тот момент, когда первый «зелёный человечек» без знаков различия и вооруженный до зубов вышел за ворота российской военной базы в Крыму. Остальное – уже мелочи и детали. Перемены в российском бизнесе? Мелкого и малого практически не стало. Крупный доедает последнее, идёт очередной передел, вывозятся семьи и деньги. Производство, которого (кроме сырьевого и военного) и раньше практически не было, падает теми же темпами, которыми обещало расти. Подумать только: в Москве впервые упали продажи «Бентли» и «Майбахов»! А это показатель посущественнее, чем пенсии и минимальные зарплаты. Значит скоро даже воровать уже будет нечего. Вы как-то следите за тем, что происходит в Украине – политический процесс, реформы (некоторые у нас считают, что их нет)? Интересно ли это вам? За происходящим в Украине я слежу давно и очень внимательно. Слежу с надеждой, слежу с интересом. Понимаю, что если бы не война, всё шло бы по-другому. Не обязательно – быстрее или гладко, но по-другому. Думаю, что именно всеобщая (что декларируется, но что невозможно) мобилизация и единение дают Украине реальный шанс создать новую идеологию экономики. Не постсоветскую, основанную на семейных, партийных и клановых связях, позволяющих делать за закрытыми от общества дверями всё, чего жадной душеньке угодно, а принципиально новые для Украины экономику и общественные отношения, в которых есть место таким не свойственным экономике и политике понятиям, как честность, совесть, ответственность и открытость.
Ворующий сегодня у воюющего солдата, берущий сегодня взятки таможенник закономерно воспринимаются как предатели. Это правильно, и именно такое отношение должно быть сохранено к коррупционерам и казнокрадам после войны.
Главное, чего я желаю украинцам – не успокаиваться, когда умолкнут взрывы, не прощать подлость и трусость и не переставать бороться за свои права и независимость даже тогда, когда всё будет внешне хорошо. Я никого не хочу и не собираюсь учить. Я говорю о той надежде на возможность справедливости, которую мне, рожденному в СССР этническому русскому, подарил Майдан. В России эта надежда умерла. Теперь, как об этом ни жалей, окончательно. А вам – удачи и терпения. Всё будет хорошо, и мечта о свободе вырастет в свободу. перебивка Дмитрий Быков назвал вас главным русским поэтом нашего времени. Учитывая, что сам Быков – далеко не последний поэт, заявление серьезное. Вы чувствуете какой-то «груз ответственности», особенно учитывая, что «поэт в России больше чем поэт»? Быков написал это 7 лет назад. Причём, добавив: «Главный – совсем не значит лучший»… Быков писал это не как поэт, а как литературный критик, прочитавший больше книг, чем все москвичи и одесситы вместе взятые. За прошедшие со времени той рецензии годы самым большим и странным для меня изменением стало то, что я привык, что меня называют «поэтом». Я много написал, я давно выступаю со своими стихами со сцены, меня издают и читают, но при этом, даже если мне удаётся написать то и как я хочу, я сам себя поэтом не называю. Я – это я, который ещё и пишет стихи. Думаю, что как только я, Андрей Орлов, подумаю, что я – «главный», что я – «наше всё», что я – «больше чем поэт», я перестану писать стихи и займусь чем-нибудь другим. Я сказал «думаю»? Нет, не «думаю», а обещаю, что так и будет. Чем – другим?
Не знаю, я до сих пор ещё не решил, кем стану, когда вырасту. Продавцом мороженого на одесском пляже, например.
У вас много стихотворений, касающихся современных событий, с интонацией от иронии до обличения. И я, конечно, не большой знаток вашего творчества, но кажется, что со временем в ваших стихах тон меняется именно в такой последовательности, обличения все больше. А что дальше, какой мотив может стать актуальным? Знаете, по поводу «перемены тона», не соглашусь. Просто раньше я писал на очень и очень разные злободневные темы. Просто темы были менее общественно значимыми. Вернее, они значили много для меня, но по ним не проходил разлом общественного мнения. Я и представить себе не мог, что прочитав мой стих, кто-то перестанет подавать мне руку или скажет, что таких, как я нужно расстреливать. А ведь это произошло. Произошло после стихов про Крым и после «Реквиема по МН-17». Я – убеждённый антикоммунист, я говорил в интервью о том, что бывшие сотрудники репрессивных органов не должны иметь права занимать государственные посты, я писал те же 8 лет назад, что «лимоновские дети мне милей, чем крёстный ход под путинским портретом». Тогда на это никто не обращал внимания, а сегодня любого, кто это написал бы зачислят в нацпредатели. И ещё про «перемену тона»… Сегодня я звучу для кого-то довольно монотонно. «Далась тебе эта война! Она уже в Сирии давно!», «Не надоело про украину? Давай лучше о бабах!» – говорят мне постоянно. Отвечу: далась и не надоела! О войне, которая идёт, об аннексии и оккупации, о вранье и подлости, об отваге и героизме, о жизни и смерти я буду писать до тех пор, пока на землю Украины не придут мир и спокойствие.
При этом я не строил и не буду строить из себя «ум честь и совесть», я не самый умный, честный и совестливый из тех, кого знаю, просто я так решил.
Я решил взять на себя ту малую часть ответственности за то, что делает страна, чьим гражданином я являюсь и буду делать это столько, сколько считаю для себя и для других нужным. Надоело читать? Не читайте. Не нравится правда? Живите по лжи. А мне просто на-до-е-ло! Мне, поэту Орлуше, который не выражает ничьей точки зрения, кроме своей. ИМХО, как говорят в Интернете. Ваш «Реквием по сбитому Боингу» произвел сильное впечатление именно тем, что осуждая людей, выпустивших ту ракету из «Бука», вы говорите, что вы с ними одной национальности. Как возможно такое отождествление? Что вы вкладываете в эти слова? С «Реквиемом» всё объясняется легко. Он написан не по итогам международного расследования, не по выводам комиссий и не по заключениям экспертов. Он написан в день трагедии. Мне тогда, как и сейчас, ясно, что вне зависимости от того, кто нажал на кнопку или курок (не знаю, что они нажимают на этих «Буках»), виноваты в случившемся те, кто разжёг огонь войны на Донбассе, предварительно обильно полив его протащенным через границу керосином.
Так получилось, что «как ни горько это», я оказался одной национальности с теми, кого я, Андрей Орлов, считаю виновными.
Сегодня, когда за меня (как гражданина России) врут и оправдываются в ООН, когда представляющие меня (как гражданина России) министры, политики и президент встали в оппозицию всему цивилизованному миру, я говорю ещё раз: пока их умы не готовы для перезагрузки, я вынужден буду говорить от имени моей по праву рождения страны: «Я виновен потому, что русский». Меня уже год обвиняют в том, что я, якобы сказал, что мне стыдно быть русским. Написаны сотни стихотворных пародий и гневных обличительных памфлетов, где от моего имени извиняются перед Гитлером и Наполеоном, перед Чингис-Ханом и чёртом лысым. Я в ответ прошу перечитать «Реквием по МН-17» и привести мне цитату. Так вот, ещё раз: мне не стыдно быть русским, я ни у кого не прощу прощения за преступления, совершённые от моего имени. Надеюсь, кстати, что преступники понесут наказание и уверен, кстати, что прощения они не заслуживают. Ну а я – останусь тем, кем был – русским по рождению и крови. перебивка Вы написали «Правда не осилит силы лжи». То есть надеяться на какую-то правду, справедливость – не стоит? Это – строчка из послесловия к «Реквиему», написанному через год после трагедии МН-17. Давайте вернём её в контекст. Там так:
Правда не осилит силы лжи, Если против правды есть закалка. Тем, кто знает слово “Докажи!” Не докажешь ничего. А жалко.
Правда всегда будет сильнее лжи, если у человека есть силы перестать эту ложь воспринимать за чистую монету. Тот, кто уподобляется трём обезьянкам с восточной фигурки – «Не вижу! Не слышу! Не скажу!» – не сможет воспринять правду. Он будет твердить: «Не нападали! Не убивали! Не сбивали!» и повторять любой бред, спущенный оруэлловским «Большим братом» сверху. Ему ничего не докажешь. Он не покается и не попросит прощения, он будет смотреть на мир с ненавистью потому, что знает, что просто боится сознаться себе в том, что даже простым молчанием участвовал в сотворенном от его имени ужасе. Стоп! Что-то меня понесло на пафос, обличения и срывание масок. Всё будет хорошо. Когда-нибудь. К сожалению, не в ближайшее время и не в России. Можете ли представить, что придется покинуть Россию? Стало бы это для вас проблемой, либо даже трагедией? В Коране есть стих 29:05. Он говорит: «Не знает душа, на какой земле она умрёт». Умирать я не собираюсь, хотя мне последнее время частенько намекают доброхоты, что могут и помочь, но не буду врать, время от времени мысль о том, что воздуха в моём отечестве всё меньше, нет-нет, да посещает. Тем более, за последние пару лет госдума натворила законов таких, что не знаю, как и выкручиваться. То мат запретят, а он, как мои читатели знают, является одним из источников и составных частей моего творчества, то прикажут блоги регистрировать как СМИ, если у тебя больше 5 000 читателей, а у меня их много больше, то за невинную львовскую футболку Banderstadt документы проверяют. Если серьёзно, то отъезд из России представить себе могу. Так же, как могу представить и менее приятное будущее в России. Я и сейчас много времени провожу в поездках по миру, видел места, где легко мог бы жить и работать.
Если бы я сейчас сказал, что для меня трагедией стал бы переезд во Львов, Киев или Одессу, то я бы соврал и себе и вам.
Причём возможность такую я рассматривал последние лет 15. Если кто-то из одесситов скажет мне, что жить здесь невозможно, то позвольте мне вам не поверить. Короче говоря, как пойдёт. Приглядываюсь. А вы на меня можете посмотреть 19 ноября в 19:00 в Терминале 42 на Успенской 44 (таки угол Ришельевской). Отвечу на все вопросы. Увидимся.
Комментарии