Первая елка в Одессе появилась чуть более двухсот лет назад во дворце Потоцкого на Софиевской, 7 — в здании, где сейчас располагается Одесский ювелирный завод. В степном городе с хвойными деревьями была проблема — поэтому ту самую елку везли из Софиевского парка в Умани, но все сложности транспортировки были более чем оправданны: праздника дожидалась шестилетняя София, дочь Александра I и его фаворитки Марии Нарышкиной. Девочке не подходил петербургский климат, поэтому они с матерью зиму проводили в Одессе.
Александр Дерибас, внучатый племянник Иосифа де Рибаса, писал о первой елке (сам он, родившись гораздо позже, ее не видел, но, видимо, опирался на слова современников, в том числе деда — Феликса де Рибаса):
«Высокая, стройная, широковетвистая ель блистала в парадной зале верхнего этажа дома Нарышкиной тысячью огней на восковых разноцветных свечах и была вся усеяна украшениями и подарками. Не одни дети – все прибывшие гости, наряженные в роскошные парадные туалеты, любовались дивным, невиданным в Одессе деревом и радовались его зеленой красоте…».
Фамилии людей, приглашенных на тот бал, “простые”: Ришелье, Ланжерон, Потоцкий с авантюристкой-женой Софией, Сабанские, Рено, Разумовский, Сикард…
Впрочем, в Одессе и без елки умели устраивать праздники — не обязательно с балом и прочими церемониями. Например, в 1800 году, когда на проведение увеселительного мероприятия необходимо было получить разрешение властей, купчиха Рожнова собралась устроить вечеринку. Музыканты, приглашенные танцовщицы, вино — все было заготовлено. Помешали конкуренты, подключившие админресурс, — даже сохранилась жалоба купчихи:
"Имея от Магистрата свидетельство на устройство увеселительных вечеринок, назначила таковую на 1-е января 1800 г., и когда съехалось уже разного звания чинов, то с приказания полицмейстера Лесли частный пристав, пришедши с несколькими вооруженными солдатами, увеселение запретил, а музыкантов выгнал, а между тем соседке, еврейке Рухле, позволил".
По этой причине Рожнова просит возместить ей убытки за разноску приглашений, наем танцовщиц, прислуги, музыкантов, отопление помещений, за свечи, приготовленные закуски, кофе, шоколад, сливки, лимоны. Кроме того, она потеряла деньги, полагавшиеся за входные билеты, ведь на вечер собралось тридцать гостей.
Ели и сосны вплоть до конца XIX века были редкостью даже для самых богатых одесситов, поэтому на первых порах обходились «подделкой». В воспоминаниях чиновника канцелярии Михаила Воронцова есть описание создания такой «елки» — несколько веток кустарника связывались вместе и обвешивались крымскими яблоками, миндалем и орехами. Далее идет описание обедов одесситов 1820-30-х годов:
«Вещественная часть этих обедов, кроме блюд известных северным жителям, украшается свежими растениями с берегов Босфора, фигами — засахаренными собственным их соком, мучнистым рахат-лукумом и богатой данью Черного моря...».
И о традициях: «Приехавшие в Одессу в 1824 году еще могли познакомиться с обыкновением: накануне Р.Х. и Нового года почти всю ночь раздавались выстрелы из ружей и пистолетов. Кажется, это было каким-то приветствием празднику».
Знать предпочитала встречать Новый год с балами-маскарадами с призами за лучшие мужские и дамские костюмы — призы заблаговременно были выставлены в ювелирном магазине Пурица на Ришельевской (в 1869 году магазин потерпел серьезные убытки от некой Соньки Золотой Ручки). Билеты на бал можно было приобрести в кофейне-кондитерской Либмана или кафе Фанкони.
А одним из самых известных мест для приобретения рождественской атрибутики был «магазин заграничных товаров» братьев Петрококино на углу Ришельевской и Греческой (сам дом к сожалению, не сохранился — в него попал снаряд во время Второй мировой войны). Самыми желанными подарками для середины XIX века, как пишет краевед Олег Губарь, были: «фотографические снаряды», тихошвейки, сифоны для зельцерской, бароскопы, макинтоши и даже биде.
Менее обремененные финансами слои населения гулять предпочитали на Куликовом поле, где особой программы праздничного вечера не было, зато была карусель «Пароход», площадка которой при вращении качалась, создавая иллюзию настоящей палубы. Там же организовывались вертепы и выступали шапито. Официальных праздничных мероприятий от властей в то время не было, но зато регулярно устраивались благотворительные балы, где собирались деньги для сирот и нуждающихся.
Были в Одессе и не очень веселые новогодние праздники, например, новый 1873 год начался с пожара в Оперном театре. Творение архитектора Фраполли восстановлению не подлежало, и через 64 года после открытия театр был уничтожен. Год спустя муниципалитет объявил конкурс на проект нового театра, и в итоге строительство было поручено венским архитекторам Фердинанду Фельнеру и Герману Гельмеру.
Новый XX век в Одессе тоже начинался непросто — в конце декабря 1900-го город замело снегом и практически отрезало от внешнего мира. Работа поездов и конки остановилась, морозы сковали залив и сообщение морем тоже затруднилось. Сразу же подорожали продукты, керосин, свечи. Тем не менее, были проведены все благотворительные мероприятия, а в залах Новой купеческой биржи (сейчас — Филармония) 27 и 28 декабря состоялся детский праздник с елкой и лотереей-аллегри в пользу Общества для помощи бедным.
В первые дни 1912 года Одесская кинофабрика Мирона Гроссмана выпустила в прокат свою первую игровую киноленту «Одесские катакомбы», мгновенно завоевавшую огромный успех.
В начале века магазины предлагали «праздничный ассортимент всех лучших горьких и сладких водок, с доставкой на дом того, что пьется, и тех, кто пьет».
В Александровском парке (сейчас — парк Шевченко) одесситы катались на ледовом катке под музыку итальянского оркестра. Оркестр играл и в Городском саду.
Хотя елки уже не были такой редкостью, в книге Валентина Катаева «Белеет парус одинокий» можно прочесть о волнительном моменте для маленького Павлика: «Осторожно, обеими руками открывая тяжелые скрипучие двери, он отправился в гостиную. Это было большое путешествие маленького мальчика по пустынной квартире. Там, во тьмах, наполняя всю комнату сильным запахом хвои, стояло посредине нечто громадное, смутное, до самого паркета опустившее темные лапы в провисших бумажных цепях. Павлик уже знал, что это елка. Пока его глаза привыкали к сумраку, он осторожно обошел густое бархатное дерево, еле-еле мерцающее серебряными нитями.
Каждый шажок мальчика чутко отдавался в елке легким бумажным шумом, вздрагиванием, шуршанием хлопушек, тончайшим звоном стеклянных шаров...».
Потом наступили совсем другие времена. Новогодняя ночь 1918 года для одесского сахарозаводчика Гепнера, например, началась с налета. В его особняк ворвались пятеро господ с револьверами и бомбами, которые без предварительных объяснений предложили «скинуться» на нужды революции. Хотели 50 тысяч рублей, но после торга согласились на две тысячи. По легенде, забрав деньги и украшения, каждому из участников вечеринки налетчики оставили по десятке — на извозчика.
С приходом советской власти началась кампания по искоренению религиозных праздников:
«Пусть попы сами празднуют, а мы будем работать! Долой рождественские праздники, да здравствует труд!».
Репрессиям подверглась и елка. «Долой буржуазную елку!», – гласили плакаты того времени. Новый год стали отмечать без выдумок, с лекциями и отчетами об успехах трудящихся.
Вот заметка из газеты «Одесские известия» за 31 декабря 1921 года, которая рассказывает, как встречали Новый год по-советски: «Пересыпский райпартком КП(б)У и союз металлистов устраивают сегодня в 9 часов вечера для своих членов в Клубе металлистов («Дом трудолюбия») встречу Нового года. Программа: концертное отделение, пение, декламация, и пр. При клубе — буфет. Вход для членов партии — по партбилетам, а для членов союза — по книжкам профсоюза свободный». Танцы не поощрялись.
Своеобразная «легализация» Нового года произошла только в 1935 году. В газете «Черноморская коммуна» 31 декабря 1935 года была опубликована заметка о встрече Нового года в Индустриальном институте (сейчас — Одесский Национальный политехнический университет):
«Студенты на удивление весело, радостно встретили новый год, который будет годом новых побед в учебе. Вечер удался на славу. Лозунгом было — «Скучать строго запрещено».
Это был будущий жизнерадостный карнавал людей всех эпох и народов. Коломбины и арлекины, испанские тореадоры, парижские коммунары, мексиканские ковбои, французские вельможи всех Людовиков, сам римский папа… кто только не встречался на этом карнавале».
Газеты 1939 года отчитывались, что магазины и киоски Одессы накануне праздника получили большой ассортимент стеклянных, ватных и картонных елочных украшений, в разных районах города размещены 30 пунктов по продаже елок.
Совсем иначе встречали новый 1942 год — Одесса была под румынской оккупацией. Румынам необходимо было в кратчайшие сроки восстановить инфраструктуру города, уже 22 декабря заработал водопровод, к 31 декабря было открыто около пятисот магазинов. Из них 47 кондитерских, 7 книжных, 4 цветочных, и 2 – домашних животных и кормов для них. Завершался год оперой «Фауст».
Из интервью одесского партизана Александра Щербы:
«Это громко сказано – праздновали... Сели вечером, отметили. Партсобраний никто не проводил.
Питание в этот день было чуть лучше. К тому времени мы просидели в катакомбах всего около трех месяцев, продуктов еще хватало. Тридцать первого декабря мою маму ребята проводили к выходу. Она пошла к своему брату в город, взяла бутылочку вина, свежие газеты. Нашла где-то зеленую веточку елочки. Я по малолетству не пил, а старики отметили. Так и встретили новый – сорок второй год…»
Закончилась война, вновь Новый год стал настоящим праздником. В газете «Знамя коммунизма» от 24 декабря 1955 года можно увидеть неожиданно поэтическое описание: «Все чаще на улицах можно встретить детей и взрослых, бережно прижимающих к себе большие картонные коробки с чем-то очень хрупким. Витрины многих магазинов, наполненные сверкающими игрушками, завалил ватный, присыпанный блестками снег. На базарах и площадях появились груды мохнатых остропахнущих хвоей елей. На площади Красной Армии (Соборной, — прим. Маяка) организован новогодний базар.
Только магазины и киоски Горпромторга продадут в этом месяце семь тысяч дед-морозов. Кондитерская фабрика им. Розы Люксембург изготовила 50 тысяч пакетов с новогодними подарками. В них будут сласти, фрукты и печенье».
Новый год в 1970-80-е отмечали целым рядом мероприятий, тогда на каждом крупном предприятии при доме культуры работали различные хоровые, музыкальные и танцевальные кружки. Детей собирали на «елки», причем новогодние наборы конфет по профсоюзной линии выдавались строго до 13-ти лет. Пригласительная открытка на представление во Дворец спорта одновременно была билетом на выдачу сладкого подарка в фойе. Его можно было получить только после окончания мероприятия, поэтому все дети стойко высиживали все представление.
Еще на «детскую елку» можно было пойти на Куликовом поле и в парк Ильича, рядом с Зоопарком. Там правила выдачи подарка были более демократичными — за стишок; но и сам подарок был куда меньше.
Потом фантики от конфет собирали, складывали определенным образом и играли, хлопая по ним.
Встречали Новый год в основном большой толпой дома или в гостях и друзей, а жители коммунальных квартир, как правило, накрывали стол все вместе. Собирались у главного модника — обладателя телевизора.
На столе из типичных одесских блюд были фаршированные куриные шейки, фаршированная рыба, и чернослив с грецким орехом внутри. Еще в марте 1952 года Одесский завод шампанских вин выпустил первую бутылку полусладкого шампанского, созданную методом резервуарной шампанизации. Поэтому одесское шампанское тоже было обязательным атрибутом.
Счастливчики накануне праздника покупали ящичек мандаринов — каждый фрукт был завернут в отдельную бумажку, и иногда попадали на еще зеленые бананы: они потом дозревали, обязательно лежа на шкафу.
В 1980-е девочки загадывали у Деда Мороза белые, обязательно белые коньки и немецких кукол с длинными волосами, которых можно было расчесывать, а мальчики — тоже коньки (черные), хоккейную клюшку и — предел мечтаний— конструктор, с помощью которого можно было бы собрать, например, робота.
В 1990-е мечтали уже о модной одежде, как раз тогда на Дерибасовской открылись первые фирменные магазины, — Levi’s, Benetton и другие. На новогоднюю вечеринку вполне можно было прийти в спортивном костюме — модно и красиво.
Иллюстрации — Алина Кропачова.
* Партнерский материал с Микрорайоном “Таировские сады”.
Большое спасибо автору очень интересно