Как из инженеров уйти в актеры и играть в Русском театре, рассказал актер Андрей Сакара.
Об образовании
Я окончил Консерваторию (сейчас Одесская национальная музыкальная академия им. Неждановой), учился семь лет на актера оперного театра. То есть, в отличие от актеров, я еще и вокалист. В академическом театре мое образование считается минусом, хотя я думаю иначе. Минусом, потому что большинство актеров оканчивают театральное училище, «а ты певец, иди в оперу тогда пой».
А до этого я окончил Водный институт, работал десять лет инженером и однажды понял, что все это ненавижу. И поступил в Консерваторию. Это было как хобби, я не рассчитывал работать в театре. Мне просто нравилось петь.
О получении роли
Я работаю в Русском театре уже полгода. Прослушивания не было, мне повезло туда попасть, поскольку меня знали и позвали на конкретную роль Сотника в «Вие» – это мюзикл, поэтому я как раз был актуален со своим консерваторским образованием. Хотя даже в мюзиклах оно не приветствуется, поскольку все считают, что ты выйдешь на сцену и сразу начнешь петь в оперной манере.
О заработке
Современный актер – это человек, который зарабатывает на корпоративах: если ты ведущий свадеб, бегаешь-прыгаешь в «Ренессансе» и зажигаешь. Это прибыльно, но сложно и энергозатратно, я бы так не смог. Мне интересен только театр, я не работаю на ставке, у меня «разовый» контракт. Меня приглашают на роли, сейчас в Русском театре у меня их две – Сотник и Гоша в спектакле «SEX-TET в летнюю ночь». Как зарабатывать деньги, работая только лишь в театре, я не представляю. Можно пробовать сниматься, в кино к тебе по-другому относятся и платят другие деньги. Что касается меня, то я частный предприниматель.
О карьере
Театральная карьера проходит от «Кушать подано» до Гамлета, так и есть. Конкретно роли со словами «кушать подано» у нас нет, но есть масса ролей вовсе без слов. Просто можно выйти, постоять, поулыбаться в массовых сценах.
Мой одногруппник мечтал попасть именно в Русский театр. Он окончил Консерваторию, неоднократно проходил прослушивание – рассказывал стихотворение, танцевал, показывал этюд – но места ему не находилось. И тут наконец-то нашлось. И первое время он выходил на сцену в массовках. А дальше как? Нужно писать творческую заявку, учить роли, зарекомендовать и умудриться показать себя. Потом он вышел в роли Фуке, это тоже маленькая роль в «Красное и черное», но уже роль в классике. Так и начинается театральная карьера.
О составах
Есть люди, зарекомендовавшие себя в одном амплуа, которых зритель только так и видит. Кого-то любят только в комедийных постановках, кого-то – только в драматических, кто-то «заслуженный» и играет значимых дедов в постановках Чехова. В нашем театре порядка 120 актеров, на роль зовет режиссер, и все ждут, что их позовут. Все хотят что-то играть.
Режиссер, планируя новый спектакль, сам выбирает, кто будет в нем играть. И, разумеется, ничто так не стимулирует работу первого состава, как наличие второго. Хотя второго состава как такового нет, неправильно так говорить. Всегда есть просто два состава и они между собой меняются. Меня на роль Гоши пригласили только потому, что парень, исполняющий эту роль, больше играет в кино и живет в Киеве, а театр, я думаю, для него хобби, как и для меня. Сейчас нас двое и мы, конечно, спорим, кто из нас выйдет играть – спектакль идет раз в месяц, и этот раз в месяц хочешь выйти именно ты.
О спектакле
В интригах развлекаются девочки. Есть роли действительно классные, которые любят актеры и зрители тоже. Например, Панночка в «Вие». В марте был юбилейный 250-й спектакль, там уже за 12 лет составов было немеряно, но есть два человека, которые играли все эти 250 раз – это исполнители ролей Дороша и Явтуха.
Все девушки хотят сыграть Панночку, это технически интересная роль – ты поешь, летаешь, а после тебя уже любят и замечают. Сейчас в театре есть две Панночки и появилась третья, которую поставили как раз на юбилейный спектакль, на который ожидается аншлаг. Обычно аншлаг – это когда школьников пригласили. А тут будет весь бомонд. И вводить нового человека в спектакль, в котором хочешь сыграть сам, поначалу сложно. Я их хорошо понимаю.
Об импровизации
Если актеры классные и спектакль современный – не Чехов, конечно, потому что как Антон Павлович написал, так и надо говорить – они начинают кидать неожиданные реплики и каждый хочет другого «утопить» – не со зла, а просто ради веселья. Зритель может этого не заметить, а ты, когда знаешь текст полностью, понимаешь, что говорят вообще не об этом! А через несколько минут с конкретной фразой должен появиться еще один персонаж, и нужно придумать, как привести весь этот разговор к прописанной в роли реплике.
Если забываешь или путаешь реплику, то твое спасение – в партнере, он поможет. Как правило, такого не бывает: на сцене такой уровень концентрации, что забыть что-либо сложно. Это после спектакля ты как разбитый и больной, чувствуешь себя пустым. Одно из тех ощущений, из-за которых я не хочу работать в театре постоянно: это становится каким-то молотиловом и бытовухой. Хочется накапливать и отдавать энергию зрителю не в ущерб себе.
О традициях
Многих театральных традиций я не знаю, но на сцене по всем суевериям точно нельзя есть семечки, вязать – язык будет заплетаться. Нельзя трогать реквизит перед спектаклем, потому что он лежит там, где должен лежать по древним поверьям, можно получить проклятье от реквизитора.
Еще у каждого есть какие-то свои традиции. Есть те, кто неспешно приходит за пятнадцать минут до спектакля, гримируется, ищет костюм… Я должен прийти за два часа и уже примерить сапоги. Я «разовик», для меня никто особо шить не хочет. Мне дают то, что есть. Я полгода работаю, и с меня недавно сняли размеры, чтобы пошить рубашку. Сапог, благо, хватает.
О зрителе
Говорят, что одесский зритель самый сложный, но я так не считаю. Не делайте ерунду – и будет вам хороший зритель. Даже если исполняешь нафталиновую классику перед аудиторией тинейджеров, но в твоих глазах они видят, что ты сам к этому иронично относишься – тебя хорошо примут. И наоборот, если выступаешь в гостиной Воронцовского дворца и в зале одни пенсионеры – тут нужно самому полюбить эту самую нафталиновую классику. Самое печальное – когда тебе даже пенсионеры не хлопают.
