09 ноября 2017

Осознание фрика: Альберт Цукренко о современной украинской культуре

Поговорили с музыкантом, сооснователем группы “Хамерман Знищує Віруси”, главным редактором сайта «Культпростiр» Альбертом Цукренко: о расчетливых музыкантах и о хайпе, ксенофобии и национализме в культуре, а еще о цензуре и грани дозволенного и всем вот этом вот.

16665903_1371885646194988_5693704433805190741_o

Фото со страницы Альберта Цукренко

— Давай поговорим о майдане, революции, смене всего… — Как оказалось, далеко не всего. — Ну да. Тем не менее, революция генерирует какие-то новые смыслы, которые часто приобретают форму некоего культурного подъема страны, нации. Произошло ли у нас что-то подобное? — Произошло. В разных сферах по-разному. Не хочу говорить какие-то банальные вещи, но вот налицо, например, бум нового театра. И музыки действительно стало больше. Количественно, разумеется. Радует, что и качественно, в техническом смысле, этот подъем ощущается. Группы стали лучше звучать, появилось довольно большое число модных групп с хорошим звуком. Но в смысле идей – по-настоящему интересного так же мало, как всегда. Но за новыми группами слежу с интересом. Впрочем, сейчас вообще так время несется, что группа, появившаяся в 2015-2016 годах – это уже старье. — Группу «Грибы», помню, ты тоже хвалил на ранней стадии? — Да. Было такое. Но они же тогда всех обманули с первым клипом своим, когда все сначала подумали, что это реально пацанчики с Троещины сделали вот такой продукт. А потом оказалось, что это продюсерский проект, причем рассчитанный не столько на Украину, сколько на Россию. Хайп поднялся, а наши люди как-то сразу приуныли. — То есть, как только украинец понимает, что данный продукт заточен на Россию, восприятие меняется? — Да. И это хорошо. Это здоровая реакция. Лично я не хочу чувствовать себя ни в каком едином поле с Россией. Потому что когда они пытаются даже типа «дружить» – это подстава. Ты, допустим, поешь на русском языке, приезжаешь в Москву и получаешь оценку: «Ты классный, настоящий хороший украинец». И на «Дожде» потом пишут про «русский мир здорового человека», вот это вот все. То есть они сразу на тебя набрасывают какое-то свое одеяло. перебивка-600 — Как тебе ситуация с нашими поп-звездами, которые как бы и тут, и там, и которые вынуждены вечно оправдываться за это? — Мне кажется, что все же надо определяться. Ну вот Бабкина сейчас давят. И вроде уже даже он заявляет о своей преданности Украине, и что, мол, чуть ли не отказывается от концертов в России. Но вот я такое слышал, что в его ситуации выбор между украинским и российским рынком определяется тем, что у него серьезный контракт на украинском телеке. Вот в этом смысле Дорн, например, определился – ему в России выступать комфортнее. Он бы с радостью и тут тусовался бы, но его отсюда гонят. Смешная ситуация, кстати. Вот если бы у меня спросили, кто дебил – Дорн или Бабкин? Я б сказал, конечно, Бабкин! А оказалось – Дорн. При том, что сам чувак мне был гораздо более симпатичен. И зачем он ляпнул то, что ляпнул в том фееричном интервью? Очень глупо. — То есть искусство во время войны должно быть строго определенным?
— Я не могу сказать, что я категорически против того, чтоб кто-либо ездил в Россию выступать. Но если вы заявляете, что вы – украинский музыкант, то, на мой взгляд, тут вообще говорить не о чем: Россия напала на Украину, у нас с ними война, эта позиция должна быть ясной и открытой, ее не должны из тебя вытягивать, штурмуя клубы, в которых ты выступаешь. Ясной – если ты, конечно, украинский музыкант.
перебивка-600 — Украинский поэт Евгения Чуприна недавно составила список «10 фриков украинской поп-культуры». И там вместе с «ХЗВ» в один список попал, например, и Павло Зибров с Веркой Сердючкой. Где вот это различие между фрик-культурой и пошлостью? — Тут понятия смешались, конечно. Вот, например, Зибров. Он же не знает, что он фрик. Он себя не осознает таковым. А если ты этим занимаешься, важно иметь вот это «осознание фрика». А Зибров, скорее, трэш-культура. Вот с ним, например, фотографируешься, и он радуется, думает, что звезда. А на самом деле селфи с Зибровым – это уже просто интернет-мем такой. Выложи фоточку с Зибровым в инстаграмм – гарантированно получишь кучу лайков. А фрик, если речь не про клинику, а про сознательную деятельность, метод – это осознанность, позиция. Но где эта грань между пошлостью и фрик-культурой, я не знаю. Мы (группа «ХЗВ») тоже постоянно балансируем на грани, иногда сваливаясь за край. У нас есть некий порог пошлости, который мы сознательно переходим. Как, например, в 2009 году перед выборами мы делали концерт якобы в поддержку Натальи Витренко. Это даже для большинства наших фанатов было слишком. Хотя есть темы, которых мы просто не касаемся. — Какие? — Война, например. Это страшно и не смешно, тут очень большая опасность сделать очень пошло, во всех смыслах. К религиозным вопросам мы тоже серьезно подходим. И вовсе не потому, что боимся оскорбить чьи-то чувства – это тот случай, когда работает внутренний цензор. Вот, собственно, эти две темы мы стараемся не поднимать в нашем творчестве. перебивка-600 — Твое отношение к патриотам и их навязчивой «цензуре»? — Проблема в том, что бейджик «Патриот» на себя сейчас нацепили люди, замешанные на ксенофобии и деревенского толка консерватизме. Мол, патриоты – это именно и только мы, и поэтому будем сейчас решать культурную политику. А это часто совершенно некомпетентные люди. — И где же эта грань вседозволенности?
— Ты про срывы концертов и т.д.? Грань – это насилие/не насилие. Выступления и протесты – это нормально, пусть даже и против демократии за диктатуру. Но, например, пытаться бить публику, пришедшую на концерт – это уже ни в какие ворота.
— А знаменитая одесская ситуация с концертом Лободы, когда Правый Сектор не пускал людей в клуб – это насилие или не очень? — Непростой вопрос. Одно дело прийти с плакатами или даже блокировать, допустим, и совсем другое – бросать петарды под ноги кому бы то ни было. Это насилие, причем направленное на публику. — А цензура на государственном уровне? Все эти списки запрещенной литературы? — Я так отвечу: есть много истерических, чрезмерных действий. Вот этот «правый подъем» – это очень похоже на то, как работает иммунная система организма в ответ на инфекцию, на вторжение. Температура, колбасит, лейкоциты растут. И чрезмерная иммунная истерика может вообще нафиг убить организм.
Надеюсь, у нас так не случится, рано или поздно, когда инфекция отступит, «температура» спадет – но, может, это мне кажется из-за моего клинического оптимизма. Короче, это как бы естественная реакция, но в процессе как-то сильно стремно. Это сеет страх, и часто не там и не по тем поводам, по которым стоило бы.
Очень нездоровая ситуация. Вот, например, спор по поводу работ Давида Чичкана, как к ним относиться – как к искусству или как к пропаганде. Лично меня, например, его работы раздражают, он затрагивает какие-то мои личные табу, назовем это так. Но это художник, и это – его высказывание, а мои табу – это только мои личные табу. Эти «оскорбленные чувства верующих» хорошо бы научиться оставлять при себе, ну или реагировать так же – высказыванием, но не более того. И то, что сами музейщики сняли его работу – это отсроченная реакция на погромы, которые устраивают правые. Такая самоцензура, порожденная насилием. перебивка-600 — Вернемся к нашим музыкальным «баранам». Ты говорил о том, что у нас сейчас выросло качество музыкального продукта. Насколько мы сейчас близки к европейским культурным процессам? Приближаемся, отдаляемся, идем каким-то своим путем? — Конечно, мы не идем никаким своим путем. Мы сейчас находимся на периферии европейских процессов. Но это не плохо, потому что совсем недавно мы находились на периферии российских процессов. Вектор правильный. Но похвастаться особо нечем. Есть какие-то проекты, конечно, да и количественно они увеличились, но качественно – как было когда-то условно говоря 10 по-настоящему стоящих групп, так их и осталось 10, только теперь других, новых. Мне кажется, что все эти молодые, стильные, англоязычные инди-группы сразу видят себя на полке в супермаркете: типа вот есть такой музыкант на западе, а я буду таким же здесь. Для них важно лежать вот на этой полочке, рассчитывая на такого-то покупателя, с такой-то формой бороды и в таких-то кедах. Прискорбно мало какого-то хорошего безумия на молодой сцене. Просто свободы, незашоренности, незаформаченности. Зато много красивой упаковки, правильной маркировки, с указанием товара, стиля и для какой целевой аудитории предназначена эта музыка. У подавляющего большинства просто нет индивидуальности, своего лица. — А у ХЗВ есть свое лицо? — У ХЗВ есть свое лицо. Не знаю, насколько оно симпатично, но оно точно свое. — Насколько сильно влияет момент интерпретации на творца? Вы думаете о том, как это все увидит зритель? — Не особо. Раньше, конечно, мы сталкивались с фееричными интерпретациями в прессе своих выступлений. Сейчас-то уже все попривыкли к нам. Не то, чтобы интерпретация была для нас чем-то важным. Скорее это просто любопытно. И часто смешно. Очень показательны комменты в ютьюбе в этом смысле. Одни пишут: да это же какие-то ватники, они же издеваются над Украиной. Другие: ахахах, вот вам и гейропа, доскакались с голой жопой, да? Для левых мы – правые, для правых – левые, для русских мы какие-то чокнутые хохлы, для национал-патриотов – пораженцы и дегенеративное искусство. — Но ведь дегенеративное искусство, как показало время, это плюс? — Да, в исторической перспективе мы побеждаем. — Александр Топилов
Комментарии