01 июня 2018

«Красота и уродство — всего лишь формы коммуникации» — Бйорн Гельдхоф на лекции в Одессе

Вечером 26 мая в Терминале 42 куратор и арт-директор PinchukArtCentre Бйорн Гельдхоф дал открытое интервью о границах вкуса и безвкусице в сфере современного искусства. Даже если вам удастся полюбить современное искусство, не обольщайтесь — оно вас не полюбит никогда. Задача современного искусства — вас провоцировать. С его точки зрения, только вакцинации избавляют от опасных болезней, — хотя ему, честно говоря, плевать, что порой после прививок случаются осложнения.
Заявленный Международным книжным фестивалем “Зеленая волна” формат открытого интервью о границах хорошего вкуса был сам по себе провокационным: организаторы решили поспорить о вкусах с Бйорном Гельдхофом, куратором и арт-директором PinchukArtCentre. В основе этого весьма спорного решения лежало желание выяснить границы влияния профессиональной критики (как литературного жанра) на формирование современных вкусов в обществе.
Евгений Деменок в роли интервьюера сразу же задал Бйорну Гельдхофу вопрос о том, как украинское общество воспринимает современное искусство. Ответ куратора обнадежил: паства PinchukArtCentre растет и регулярно приходит за провокациями, её живо волнуют важные для Украины темы, а за последние девять лет “отношение не изменилось, но поменялось мнение”. Да, современное искусство феерично жонглирует смыслами. А европейские кураторы обладают большими возможностями, чтобы обосновывать очевидные вещи. Рассказ Бйорна о своем опыте кураторской деятельности лишь закрепил эту мысль. В воздухе фонило “Квадратом” Эстлунда, а спикера и его собеседника унесло куда-то в дебри кураторской парадигмы. Сыпались фразы про кураторское умение дать иное прочтение устоявшемуся нарративу, про диалог художника и куратора, про лидерство куратора и про кураторские провокации без нарушения творческого процесса. По левую руку от меня сидела студентка с несвежим гель-лаком на ногтях. В этом сквозила безвкусица. По правую руку была бизнес-леди на лакированных “шпильках”, которые никогда не гуляли пешком по городу. В этом проявлялось большое чувство вкуса. Тут и там в зале многозначительно молчали молодые художники и кураторы. В этом сказывалась вкусовщина. Хотелось сбежать. Или — провокацию. Очевидно, этого хотелось не только мне. Зал облегченно рассмеялся модерирующему вопросу: «Украина — это страна хорошего вкуса?». Это должно было вернуть спикера к теме дискуссии, хотя Бйорн Гельдхоф, конечно же, взял этот вопрос под стражу нерелевантности. Но тут наконец-то начались вопросы о вкусах.
Никому не пришлось доказывать, что само понятие хорошего вкуса – это мелкобуржуазно, фу. Однако, по поводу того, что нам делать с городским пространством, которое зачастую и вовсе не имеет никакого вкуса, особенно в нашем городе балконных козырьков, чудовищной рекламы и странных муралов, Гельдхоф привел примеры успешных провокаций. Провокаций современного искусства, разумеется. Ведь провокация совриска — идеальный способ обратить внимание общества на проблемы публичного пространства, которое принадлежит нам всем.
Например, в переполненном рекламой Нью-Йорке, на Таймс-сквер, среди билбордов, спешащих продавать, вдруг появляется один, безапелляционно сообщающий прохожим: «Вы хотите кого-то убить». И никаких объяснений. Этот жест совриска — а это, конечно же, именно он, — по замыслу художника должен пробиться к людям сквозь рекламный шум и заставить их задуматься о непредумышленных убийствах консьюмеризмом в эпоху глобализма. Профессионалам отечественного совриска приведенные Гельдхофом западные примеры могли бы показаться наивными: ведь одесский акционизм провоцировал общество еще в неоднозначных 1980-х, выходя на центральные улицы города с демонстрацией под транспарантом «Они нам ответят за это!». Но профессионалов в зале, как уже было сказано, сидело не так уж и много. А вопрошающая аудитория получила еще несколько сентенций, например: «Нам не нужно, чтобы предмет искусства нравился абсолютному большинству. Достаточно, чтобы он понравился какой-то части общества. Тогда мы можем говорить о защищенной провокации — то есть, о провокации, принимаемой обществом. И можем начинать дискуссию об этом предмете искусства с остальными людьми, чтобы объяснить им, для чего этот предмет искусства здесь присутствует». Или: «Есть, на мой взгляд, отличные произведения искусства, которые общество так и не приняло. И это не вопрос плохого или хорошего вкуса. Это — о том, как общество взаимодействует с такими предметами искусства». И, конечно же, самое провокационное: «Уродство — одна из временных форм красоты. А вообще красота и уродство — всего лишь формы коммуникации». Последнее абсолютно справедливо для совриска, который больше про маркетинг, чем про поиски красоты. Наконец, дискуссия подошла к кульминационной части. Прозвучал вопрос о месте и роли профессиональных арт-критиков — тех, кто знает, что такое хорошо, а что такое плохо, и пишет об этом. Тут Гельдхоф совершил очередную провокацию, дважды не ответив на вопрос об именах пишущих в Украине арт-критиков (хорошо, что в зале не присутствовала Уте Кильтер). По мнению Гельдхофа, всё, что он видит в этом литературном поле в Украине за последние девять лет, — больше fb-мнения, чем компетентные заключения. В этом, кстати, с ним трудно поспорить, так как профессиональную независимую критику, причем не только в Украине, так долго не любили, что она практически вымерла. Ведь за неё не платят.
Но есть и хорошие новости. Исследовательская платформа PinchukArtCentre, по мнению Бйорна Гельдхофа, — единственное место, где нынче можно искать ответы на вопросы о качестве украинского совриска последних десятилетий, а также о роли нашего искусства в мировом контексте. И всё это делается, разумеется, не с позиций мелкобуржуазного хорошего вкуса, а с позиций компетентных исследований. Правда ли это или очередная коммуникативная провокация, каждый желающий волен решать сам, знакомясь с выставками и критическими текстами PinchukArtCentre.
Безусловно, открытое интервью с Бйорном Гельдхофом в рамках «Зеленой волны» дало присутствующим больше новых вопросов, чем ответов. Но иного современное искусство и не обещает. Ведь, как процитировал Гельдхоф одного из коллег: «Современный художник должен быть вошью на теле общества: всё, что он делает, должно раздражать и провоцировать. Если не раздражает и не провоцирует, не будет перемен». Лариса Осипенко
Комментарии