«Били, если не мог доесть». Как живут люди с расстройствами пищевого поведения

Как возникает и развивается РПП

В современную международную классификацию болезней (МКБ) вошли такие нарушения:

• Нервная анорексия — расстройство, которому сопутствует критическое снижение массы тела. Это упорный частичный или полный отказ от пищи ради потери веса.
• Булимия — бесконтрольные эпизоды переедания и компенсаторное поведение вслед за ними, то есть желание исправить ситуацию, избавиться от последствий: попытки вызвать рвоту, очистить кишечник, отрабатывать калории в зале до изнеможения.
• Психогенное переедание и психогенная потеря аппетита.

Психиатры из США включили в список расстройств еще несколько:

• Руминация — навязчивое отрыгивание пищи, чтобы повторно пережевать ее и снова проглотить.
• Избегающее и ограничительное расстройство, при котором человек помещает свой рацион в рамки. Например, избегает блюд жидкой консистенции или насыщенных жирами и углеводами. В результате важные питательные вещества попросту не попадают в организм.
• Извращенный аппетит — тяга к несъедобному, такому как мел, бумага, дерево, камни и другое.
• Орторексия, при которой объектом навязчивых мыслей и ограничительного поведения становится здоровый образ жизни, в особенности условно правильная еда.
• Прегорексия — соблюдение беременной женщиной строгой диеты с чрезмерными физическими нагрузками.

Пищевые расстройства идут бок о бок с депрессивными и тревожными состояниями. Человек переедает не потому, что голоден, а для снятия стресса: это его способ устоять перед страхом, негативными переживаниями и дискомфортом. Возникает устойчивая связь: еда равно безопасность. К тому же в период стресса повышается уровень кортизола — гормона, провоцирующего голод.

В краткосрочной перспективе рвота, голод или переедание дают облегчение, еда становится «убежищем», изнуряющие тренировки даже заставляют почувствовать себя живей. Мощный физический всплеск временно притупляет боль, но позже именно он становится толчком для разрушения организма.

Еще один фактор в развитии РПП — стыд. Он возникает в моменты потери безопасности, человек ощущает себя униженным и уязвимым. Вина отличается от стыда своей ситуативностью: «я делаю что-то плохое». Стыд: «я плохой человек». Например, родитель, когда ругает ребенка, апеллируя к его «плохости», провоцирует стыд своим посылом: «Ты поступаешь так потому, что ты неправильный — не такой, как мне нужно».

В обществе системы питания иногда выполняют роль деления «свой-чужой». Идентифицировать себя с человеком, ставшим примером для многих, приятно. Ради эмоции «мы в одной команде» юноши и девушки повторяют диеты блогеров, звезд и других кумиров.

Зачастую люди с РПП утверждают, что в их семьях был культ еды, а своих матерей описывают как гиперопекающих. Все члены семьи придерживались одной диеты или, напротив, традиционно объедались на праздники, бесконечно готовили, жарили, пекли и не выпускали детей из-за стола, пока тарелки не окажутся пустыми. В таких семьях бытуют мифы о пользе и вреде определенных продуктов: например, супы необходимы для здоровья, а еду обязательно запивать.

Любовь детей к сладкому может вызвать тревогу у родителей, но вполне объяснима биологически. Тяга к сахарам обусловлена тем, что это гарантированная быстрая энергия. Материнское молоко тоже имеет сладковатый вкус.

Когда детей лишают возможности играть с пищей или принуждают есть, наказывают физически, отвлекают мультиками, обманывают, выдавая одну еду за другую, формируется пищевая аверсия — повышенная пищевая тревога. Впоследствии человек ест слишком быстро или чересчур медленно, отказывается садиться со всеми за стол, предпочитает перекусы на ходу, а тревожность сохраняется годами.

У людей с РПП есть сформированные убеждения о себе, и они, как правило, имеют общие характерные черты — схожие ошибки мышления или когнитивные искажения.

• Внешний идеал. «Я — это то, как я выгляжу. Меня можно любить только в комплексе с идеальной фигурой».
• Контроль и наказание. «За удовольствие нужно расплачиваться. Отработаю в зале все, что позволил себе / не буду есть завтра целый день. Съел сладкое — сорвался. Не контролирую свое питания — я слабак».
• Черно-белое мышление. «Еда или хорошая, или плохая. Я либо толстая, либо стройная. Либо ем мясо, либо считаю его грязным».

Говоря простыми словами, это помехи в наших мыслях, которые не дают воспринимать себя и действительность объективно.

Часто РПП сопутствует дисморфофобия — представление о собственном теле сильно искажено. Так, например, в процессе эксперимента людям предлагали взглянуть на себя через оптическое устройство, меняющее размеры тела и его форму. Испытуемых просили найти настоящее изображение, которое соответствует представлениям человека о себе. Участники эксперимента регулировали линзу и получали отражение значительно больше, чем реальное. У людей с диагностированным РПП эта разница оказалась максимальной: человек с очень низким весом видит себя громоздким.

Говорят люди с пищевыми расстройствами

Полина

«Начало развиваться компульсивное переедание. Моя жизнь стала зацикливаться: ограничение — срыв — стыд — ограничение», — говорит Полина. «В детстве меня лупили, если на тарелке что-то оставалось, я не имел права на свое мнение о вкусе продуктов», — вспоминает Игорь. Редакция «Маяка» попросила читателей с расстройствами пищевого поведения рассказать, в какой момент их отношения с едой зашли в тупик.

В какой-то момент я поняла, что отличный способ контролировать потребление калорий — насильственно опустошать желудок. Бедра все еще казались большими. Я истязала себя кардионагрузками, однажды холодным дождливым вечером пошла на полуторачасовую пробежку в парк, а на следующий день решила себя пожалеть и, обмотавшись пищевой пленкой по совету модельного скаута, приступила к бегу на месте в своей крохотной общажной комнате в окружении трех соседок.

Когда начался карантин, я вернулась в свой родной город похудевшей. Все друзья и родственники смотрели на меня с жалостью и непониманием, а я на них с гордостью и презрением. “Посмотрите на меня и на себя, посмотрите, чего я добилась, а вы так можете, слабовольные трутни?”

Вскоре, посмотрев видео о пищевых расстройствах, я осознала, что все еще больная, и мне не справиться без помощи специалиста. Я сказала об этом маме.

Мама отправила меня на прием к “психотерапевту”. Он был не только падким на деньги, но и неквалифицированным в вопросах РПП. Но я это поняла после курса гипнотерапии, которую проходила две недели подряд каждый день. Он очень много говорил, и я почти ничего не помнила из наших сеансов вне гипнокабинета (кстати, плохая память — это еще один подарок от РПП). Настаивал, что я должна четко расписывать приемы пищи по часам. Несмотря на то, что я очень хотела вылечиться, он помог мне освободиться только от пяти тысяч гривен. После всего этого у меня снова случился рецидив —  я начала считать калории, закидываться яблоками и морковкой до боли в желудке. Параллельно смотрела видео про РПП (мне очень помог канал I’m enough и видео Евгении Стрелецкой, Вероники Степановой) читала статьи и решила лечиться сама.

Я придерживалась принципов протокола Минни Мауд: снимаются все ограничения на еду  — ешь сколько угодно, что угодно, когда угодно. Начала с минимального веса в 50 килограмм и набрала 17 за весь период восстановления. Эффективный путь регенерации начался с октября 2020 года и продолжается до сегодняшнего дня. По размеру одежды и отражению в зеркале я чувствую, что уже немного сбросила, это произошло естественным образом. Сейчас я живу как обычный человек, без навязчивых мыслей о еде, без ежедневного планирования перед сном своего завтрака, обеда и ужина, без приливов, как у женщин в менопаузе, без ежедневного унижения себя».

Никита

«Я с детства болел, в том числе и гастритом. Но какой-то батюшка убедил маму, что все мои проблемы от излишней любви к еде и только голод сможет исцелить заблудшее дитя. Так мои религиозные родители вместе со мной начали жестко соблюдать все христианские посты. И вот представьте: мне восемь лет, я сижу на дне рождения друга и смотрю, как все дети едят торт и шашлык. А сам ем из судочка. Ведь Бог накажет, мама расстроится и снова будет болеть живот».

Романа

«Прочитала в англоязычной “Википедии” об избегающем расстройстве пищевого поведения (ARFID) и отчасти узнала в тексте себя — свое нежелание пробовать еду из-за внешнего вида, текстуры, цвета, запаха. То, что кажется кому-то супераппетитным, вызывает зеленоватый оттенок на моем лице. Бывает, не могу попробовать что-то даже потому, что название кажется мне отвратительным. Чем проще и понятнее еда, тем спокойнее мои приемы пищи».

Психолог действительно помог. Сейчас я повторяю себе: “Если не понравится — можешь не доедать”, “Ты всегда можешь остановиться”, “Твой отказ от еды не равен отношению к человеку, который это приготовил”».

Леся

«Я ошибочно полагала, что вес — это главный источник моих комплексов и причина отсутствия внимания со стороны противоположного пола. Обычное похудение стало навязчивой идеей, своеобразной игрой “что, если я могу еще?” Конечной целью была вожделенная цифра 65 килограмм, но я продолжила и похудела до 43. Началась спортивная булимия — потребность в отработке съеденного, именно она не позволяла набрать вес последующие 1,5 года».

Катя

«Я столкнулась с навязыванием вегетарианской диеты своим бывшим парнем. Когда мы начинали отношения, он уже был вегетарианцем много лет. Я же очень любила мясные блюда. В диалоге про наши пищевые различия парень твердо убеждал меня, что он — адекватный и не судит людей по их питанию, не осуждает за мясо в их тарелке. Я расслабилась, ведь была влюблена и боялась его осуждения, боялась, что он меня отвергнет. Но позже начала замечать пассивное навязывание. Он жутко кривил лицо, когда я ела мясо; с осуждением смотрел на тех, кто это мясо ест; включал мне жестокие видео про мясную индустрию; постоянно повторял минусы мясоедения, рассказывал, как это вредно и как стыдно есть трупы.

Мне кажется, это повторяющееся слово “трупы” и стало толчком к моему отказу от мясных продуктов. На меня также давило его чувство превосходства. И неудивительно — вегетарианцы часто ощущают себя выше и лучше других. Но в его случае было еще хуже: он считал себя настолько “высокодуховным”, что мое воспаление легких называл “перестройкой организма, перестройкой душевной организации”, чтобы из низов подтянуться выше и быть наравне с таким духовно развитым человеком, как он.

С парнем-вегетарианцем мы были вместе более трех лет, и все это время я оставалась “хорошей девочкой”, не ела мяса. Его влияние было так велико, что даже когда мы разошлись, я далеко не сразу смогла есть то, что хочется. Несколько месяцев после разрыва я придерживалась привычной диеты.

Я начала есть мясо втихаря. Мне было ужасно стыдно за это, невыносимо тяжело признаться окружающим, что я больше не вегетарианка. Было стыдно даже перед теми, кто любит мясо и с самого начала отговаривал меня от вегетарианства. Примерно полтора года я скрывала свое мясоедение. Готовила мясо втихаря, с чувством стыда тихонько заказывала бургеры, сканируя людей вокруг — нет ли поблизости знакомых.

Потом я отправилась в длительную командировку. Там было чересчур диетическое питание, а энергии на работе я тратила очень много. Думаю, благодаря тому, что рядом были люди, которые не знали о моей диете из прошлого, я смогла открыто есть мясо и не переживать. Командировка длилась полтора месяца, мне удалось расслабиться и перестроиться. Я увидела, что никто меня не осуждает, не смотрит на меня с покосившимся лицом, не говорит о трупах перед обедом и не ведет смотреть ролики про кровавое животноводство после ужина. Мне стало легче.

Я долгое время искренне считала, что вегетарианство — это мой выбор. Пока не узнала печальный факт: мой бывший показывал жестокие ролики про убийство животных ради мяса своей беременной жене, таким образом пытаясь ее заставить стать вегетарианкой прямо во время беременности. Тогда я поняла, что моя диета была навязанной им. И что это было не что иное, как расстройство пищевого поведения».

Александра

«Сколько я себя помню, у меня всегда были комплексы по поводу тела, а сейчас булимия в ремиссии. Возможно, это связано с мамой, она постоянно сидела на диетах, критиковала свое отражение в зеркале, прохожих, знакомых, родственников, а потом и меня.

Когда мне было 13, я начала худеть, и это почти сразу приобрело нездоровый характер. Постоянная зацикленность на еде, калориях, цифрах на весах стала моим лучшим другом. Я исключила все “вредное” из своего рациона, перестала есть после 14:00 и взвешивалась по 10 раз в день. Но никто в семье не замечал, что я веду себя как-то странно, наоборот, меня постоянно хвалили за “силу воли”. Мама решила поддержать и мотивировать меня еще больше — дала слабительные таблетки.

С этого и началась булимия. Через какое-то время я впервые вызвала рвоту. Мне было очень страшно, я понимала, что поступаю неправильно, но остановиться уже не могла».

Как помочь человеку с РПП

Человек с РПП всегда болезненно худой — это ключевой миф, мешающий вовремя распознать проблему. Для близких поводы насторожиться не должны зависеть от комплекции человека.

Тревожные сигналы: повторяющиеся ритуалы вокруг приема пищи, еда в одиночестве, подозрительное количество биоактивных добавок, резкая смена предпочтений, пристальное изучение состава и калорийности на этикетке, постоянные взвешивания, разделенная на множество мелких частей отбивная, из которых съедается половина. В самих по себе таких привычках нет ничего плохого, но если они появляются неожиданно — стоит присмотреться. Многие психологические симптомы РПП вовсе напоминают переходный возраст, поэтому родителям бывает крайне трудно заметить изменения. В зоне риска всегда будут перфекционисты и дети с выдающимися успехами в учебе, не зря РПП иногда называют болезнью отличников. «Идеальный» человек стремится поддерживать свое тело в «идеальном» состоянии.

Как и любому в сложной ситуации, человеку с РПП нужен союзник. Чтобы помочь ему, узнайте больше о пищевых расстройствах, прочтите материалы в надежных источниках или запишитесь на консультацию к специалисту, который поможет выстроить диалог. Психологи рекомендуют избегать упреков, оценок внешности даже через комплименты и разговоров о телесности. Лучшая поддержка — спросить прямо, нужна ли помощь.

Родители подростков могут вовсе отрицать проблему: «Мой ребенок так бы не поступал. Это пройдет. Просто такой период. Я все неправильно понимаю». Проявления расстройства действительно способны шокировать. В таких случаях синдром долгое время остается невыявленным, к тому же ребенок, вероятнее всего, будет скрывать симптомы от своих близких. Доверительные беседы и правильно поставленные вопросы необходимы, чтобы установить контакт. Жертву РПП сопровождает постоянное чувство стыда за желания или срывы. Не стоит использовать фразы «тебе нужно поесть», «кожа да кости», «ты слишком быстро набираешь!» — это только укрепит стремление обвинить себя.

Нельзя ставить перед выбором, шантажировать или диктовать свои условия при попытке помочь. Специалисты отмечают, что конфронтация с человеком, у которого вы подозреваете РПП, и прямые указание на предмет вашей тревоги могут оттолкнуть. Психологи предлагают использовать в разговоре «Я» — утверждения: «я переживаю», «я беспокоюсь о тебе, потому что заметил…», «я чувствую, что ты подавлен». К финалу диалога вы сможете упомянуть о возможности получить профессиональную помощь и терапию.

Пациентам с РПП помогает медикаментозное и психотерапевтическое лечение — специалисты используют когнитивно-поведенческую терапию, в рамках которой выстраиваются здоровые пищевые привычки.