Несколько месяцев назад всех возмутила история с Министерством юстиции. Через государственную платформу «Сетам» украинское правительство принялось продавать за долги домашних собак. В ход пошли не только породистые овчарки и питбули, но и вполне обычные дворняги по пять гривен. Прогрессивная общественность разразилась гневными репостами. А министр юстиции Денис Малюська еще и подлил масла в огонь, пообещав начать торговать львами и медведями.
После скандала Минюст все-таки пересмотрел закон, и теперь конфискованных за долги по решению суда собак и кошек запретили продавать с молотка на аукционах — их будут передавать в приюты. А диких животных отдавать в зоопарки.
Согласно украинскому законодательству, собака, попугай, кролик или хомячок являются имуществом. Которое можно продавать, воровать, описывать за долги и изымать. Мы можем десять раз считать кота членом своей семьи, но закон так не думает. С точки зрения украинского государства ваша канарейка или черепашка — то же самое, что миксер, пара ботинок или ваза. Здорово, если ваш любимец по-настоящему любим, вы заботитесь о нем, возите к ветеринару, покупаете дорогой корм, играете с ним и следите за перепадами настроения. Но ваша нежность к вашему личному коту никак не защитит тех животных, чьи хозяева грубы и жестоки с ними. А сами животные ничего не скажут. В этом случае защитить пострадавшего должен закон. Но в Украине с этим все очень плохо.
Наталья Макаренко — юрист и кандидат наук. Она давно следит за тем, как развивается и меняется украинское законодательство в отношении животных, и ситуация кажется ей весьма неутешительной. Как уже известно, по нашим законам, животные — это имущество. «Особый вид имущества», — поправляет Наталья. Но эта «особость» животным по существу ничего не дает. Наши законы бесконечно устарели, а перенимать передовой опыт успешных стран мы не торопимся. Даже Европейскую конвенцию по защите домашних животных ратифицировали в 2013 году. Хотя приняли ее еще в 1987-м.
Не будучи юристом, вообще сложно разобраться, какие у животных в Украине права и как их защитить. Эти сведения разбросаны по десяткам кодексов, законов, нормативных актов и поправок, большая часть которых потеряла актуальность. Например, наш Административный кодекс практически полностью дублирует аналогичный советский документ 35-летней давности. В нем написано, что если ваша собака укусила, скажем, вашего соседа, то вы должны уплатить штраф 119 гривен. А если укусы сильные, то собаку вообще могут изъять. Юрист говорит: это наказание абсурдно. Наиболее прогрессивный метод решения такой ситуации — это обязать владельца собаки пройти с ней специальное обучение. Ну и, конечно, компенсация пострадавшему не может быть одинаковой для всех и выражаться в копеечном штрафе.
Огромную роль в изменении законодательства по поводу животных играют зоозащитники. Именно они добились того, что в 2017-м Уголовный кодекс ужесточил наказание за издевательства над животными. Теперь преступнику грозит не только штраф, но и реальный тюремный срок — до восьми лет. В Украине уже даже есть подобные приговоры. Например, житель Винницы, который убил собаку, приготовил и съел, проведет в тюрьме 5,5 года. А за издевательство над котами на 7 лет осужден одессит, причем он уже дважды подавал на апелляцию.
Недавно мы писали о том, что во время перелета на борту самолета МАУ мучительной смертью погибли 38 щенков. Начальника отдела грузоперевозок даже отстранили от работы. Полиция начала уголовное производство по факту жестокого обращения с животными.
Тем временем Украина в 2020 году принимает закон, запрещающий, в частности, делать животным операции без анестезии. А в Британии этот вопрос волновал людей еще в 1902 году. Там шведские феминистки Луиза Линд аф Хагеби и ее подруга Лайза Шартау выступили против экспериментов над животными после того, как увидели публичное вскрытие собаки. Тогда было модно проводить операции в стиле острова доктора Моро: пришивать собакам головы котов, сшивать нескольких животных вместе и подобное.
Свои записи наблюдений за экспериментами Луиза Линд аф Хагеби и Лайза Шартау передали Стивену Кольриджу, почетному секретарю Британского общества борьбы с вивисекцией. Кольридж выдвинул против инициаторов экспериментов обвинения. Баталии в судах и на улицах Лондона длились несколько лет, в 1907 году даже произошла стычка студентов-медиков и суфражисток.
Фото — «Википедия».
Так коричневый терьер, над которым ставили опыты и с которого все началось, стал символом притеснения женского движения за избирательные права и образование. Ему даже поставили бронзовый памятник. Надпись под статуей гласила:
«В память коричневого терьера, погибшего в Университетском колледже в феврале 1903 года из-за того, что несколько мучителей в течение более двух месяцев подвергали его вивисекции, пока смерть его не освободила. А также в память 232 собак, подвергшихся в течение 1902 года вивисекции там же. Мужчины и женщины Англии! Долго ли это будет продолжаться?»
В итоге памятник снесли в 1910 году. Но через 75 лет поставили заново.
Фото — London Remembers.
Феминистки не просто так подняли на флаги вопросы защиты прав животных. Сто с лишним лет назад они уже чувствовали, что при делении общества на угнетенных и угнетателей животные в любом случае оказываются среди угнетенных. А значит, их права нуждаются в особой защите.
Но в истории эта мысль давно не нова, и придумали ее не феминистки. Например, английский философ Джереми Бентам в 1789 году писал, что животные должны получить свои права так же, как и освобожденные от рабства темнокожие.
«Может наступить день, когда остальная часть мира живых тварей обретет те права, которые не могут быть отняты у них иначе, как рукой тирании. Французы уже открыли, что чернота кожи не есть основанием для того, чтобы оставить человеческое существо капризу мучителя без какой-либо компенсации. Может наступить день, когда они признают, что количество ног, наличие шерсти на коже или хвост — столь же недостаточные основания для того, чтобы предоставить чувствующее существо такой же судьбе».
Писатель Борис Акунин в знак уважения кланяется мумии Джереми Бентама. Фото — Музей мировой погребальной культуры.
Таким образом, аболиционисты и феминистки в какой-то степени оказались по одну сторону баррикад с животными. С одной, но огромной разницей: животные не могли выходить на митинги, писать декларации, требовать принятия конвенций и пройти тот путь легитимизации своих прав, который преодолели темнокожие и женщины. И сейчас, спустя 26 тысяч лет после одомашнивания собаки, люди проходят этот путь вместе с ней и за нее.
Законодательство Украины — антропоцентричное по своей философии. Наша Конституция говорит: человек и его жизнь — высшая ценность. По Гражданскому кодексу вред, наносимый животному, — это, по сути, вред человеку, то есть владельцу имущества. В Германии права животных, как и права людей, защищает Конституция. В Швейцарии животных признали существами, они не приравниваются к вещам, и их интересы учитываются, например, в суде при разделе имущества из-за развода владельцев животного. Если в Украине животные перестанут быть объектами права и станут все же его субъектами, это повлечет за собой изменения всех законов, связанных с животными, гуманизирует их, а ответственность за нарушения прав животных и за преступления против них сделает строже.
Психотерапевт Елена Семинская объясняет: «У животных есть чувства, и они строят отношения. Конечно, о морально-этическом комплексе речь не идет, собаке или коту не может быть, например, стыдно. Но животные способны испытывать боль и страдание, и не только за себя. Вы видели, как кошка или собака носятся с погибшим детенышем? Животные оплакивают утрату сородича, и это очень сильно сближает их с людьми».
«Если признать животное субъектом права, то владелец становится его опекуном», — пишет эколог Владимир Борейко. То есть законным представителем, как взрослый для своего ребенка. Выходит, у пострадавшего животного может быть даже свой адвокат. Для Украины звучит фантастически, а в Австралии — норма жизни. Там экоактивисты подали в суд на промышленную компанию от имени грызуна и победили.
Все юристы мира — первопроходцы в вопросе прав животных. Но существует бесценный опыт законотворчества для защиты прав других угнетенных. Например, создание деклараций, которые впоследствии становятся конвенциями и законами.
Чтобы понять аналогию, можно обратиться к декларации ООН о ликвидации дискриминации в правах женщин 1967 года. Она легла в основу конвенции 1979 года, а затем — международного закона о правах женщин 1981 года. Сейчас этот закон ратифицировали 189 государств, и он работает.
Для человекообразных обезьян недавно приняли декларацию о защите их прав. Это документ, разработанный неправительственными организациями. Он отражает внимание к проблеме и может стать основой для принятия государствами деклараций, а потом и конвенций в будущем. Это означает, что мы сейчас стоим в начале очень долгого процесса.
Декларация прав — это не закон, она не имеет законной силы. Но может стать основой для принятия обязательных документов в будущем.
«Так работает международное право, — поясняет юрист-международник Алексей Плотников. — Это всегда право договоров, тут нет никого наверху, кто мог бы всем приказать. Поэтому сначала государства принимают декларацию, в которой прописано, как собираются жить. И если через какое-то время заметно, что все более-менее живут по декларации или хотя бы ее не отрицают, то начинают разрабатывать обязательные конвенции».
«Но проблема в том, что декларацию приняли люди, — говорит Алексей. — Сами обезьяны не могут принять для себя декларацию и даже прочитать ее. Любой наш взгляд на животное всегда антропоцентричен. Мы судим по себе и не знаем, какой у зверя умвельт. Поэтому рассматривать права животных мы можем только с точки зрения осознания человечности нами самими и нашей собственной эмпатии. Мы способны понять, что другое существо, пусть даже и не человек, имеет чувства, может страдать и радоваться. Значит, мы можем, исходя из нашей собственной эмпатии, сделать так, чтобы другое существо не страдало. Но это не будет правами как таковыми. Это будет нашей договоренностью об отношении к существам другого вида».
Несколько десятков строк декларации, которые сейчас даже не имеют законной силы, — это огромный шаг для всего мира. Защищая права животных, люди сами становятся более человечными. Человек переносит свои страдания и чувства на тех, кто рядом, понимая, что они тоже испытают их. Именно поэтому во многих странах собакам стали запрещать обрезать хвосты и уши ради красоты породы. Компании отказываются тестировать косметику на животных, а люди выводят мясо из своего рациона. Движение веганских аболиционистов вообще требует освободить животных из человеческого рабства.
Любить животных означает не только отказываться от их мяса, кожаной обуви и шуб. Защищая право животных на жизнь, людям важно осознать, что именно от человека зависит, какой она будет.
