Виктория Ковалева, 33-летняя секс-работница, считает, что выполняет работу целого профсоюза: она защищает других девушек. Ее номер телефона есть почти у всех секс-работниц. Забрали в полицию? Виктория найдет юристов в дружественных общественных организациях. Страшно пойти в больницу? Все та же Виктория берет за руку и ведет к врачу. Нужно с кем-то поговорить? Выслушает, поможет восстановить потерянные документы или найти анонимный гинекологический кабинет. Ковалева даже организовала группы, где учит девушек защищать себя.
Иллюстрации Екатерины Юськович
Виктория 2 года состоит в Легалайф-Украина (одна из двух организаций, которые борются за декриминализацию проституции в Украине). Из 700 активистов сообщества секс-работниц лишь некоторые готовы представляться открыто. Сегодня их основная цель – декриминализация секс-работы в Украине.
В законодательстве действуют две карающие нормы: административная ответственность за проституцию и уголовная за сутенерство. Админпротоколы используются полицейскими для повышения показателей, а до оплаты штрафов доходит редко. С уголовной все гораздо сложнее — на практике, за сутенерство сажают в основном обычных секс-работниц.
“Сутенеры, как правило, работают под прикрытием полиции, а сажать кого-то надо для видимости. Если полицейские задерживают двоих и больше девушек, это уже группа. Одну из них можно легко обвинить в сутенерстве. Давят на слабых, незащищенных, на тех, у кого есть дети. Их легче сломать, заставить подписать признание в обмен на условный срок. Девочки подписывают, хотя могут получить реальный срок до 7 лет. Если посмотреть, кого сажают за сутенерство, 90% — это девушки от 18 до 35 лет”, — объясняет Алина Сарнацкая, правозащитница и бывшая секс-работница.
Работать в группе для девушек — это, в первую очередь, вопрос безопасности. Вместе легче защищаться от неадекватных клиентов и предупреждать друг друга об опасности.
“Если работаешь на трассе, самое главное — это инстинкт самосохранения, интуиция. Я выходила из машины даже на ходу, когда понимала, что клиент опасен. Чаще всего насилию подвергаются те, кому нужны деньги на алкоголь и наркотики. Таким девочкам вообще все равно, с кем они идут. Я работала и всегда понимала: мне нужно вернуться домой к детям. Живой и здоровой”, — вспоминает Виктория.
История Виктории Ковалевой довольно типична для украинских секс-работниц: вышла замуж, родила 4 детей, муж начал пить. Вика приняла решение уйти из семьи и растить дочек сама. Денег не было совсем, из предложений по работе — вакансия уборщицы с зарплатой в 400 гривен (2009 год).
“Я не просила ни у кого денег — “Дайте мне, пожалуйста, потому я родила четырех детей”. В 25 лет я отправилась на трассу, это был мой выбор”, — говорит Ковалева.
О том, что ее дочь — секс-работница, знает Викина мать: “Я сказала: «Мама, деньги есть? Есть. Дети накормлены и одеты? Да». Больше мы не возвращались к этой теме”.
Сейчас Ковалева второй раз в браке, с мужем они познакомились на работе — он был ее клиентом. В планах — бросить работу, но пока только в планах, потому что сейчас Вика зарабатывает хорошие деньги (сумму она отказывается уточнять).
“Моей старшей дочери 13 лет. Она знает, что мама помогает секс-работницам. Самая младшая дочь знает, что есть люди с нетрадиционной ориентацией. Мне очень хочется, чтобы они видели в окружающих прежде всего людей. Надо быть не только мамой, но еще и другом. Тогда дети отвечают взаимностью, и ты можешь рассчитывать на честность с их стороны”, — делится Вика.
Сейчас сообщество находится в стадии мобилизации — активисты проводят тренинги и семинары для новых членов, сотрудничают с властью на разных уровнях. Во многих регионах представители секс-индустрии вошли в координационные советы при обладминистрациях и мэриях крупных городов. Виктория Ковалева, например, входит в координационный совет при одесской мэрии.
“Мы адвокатируем изменения законодательства, изменения в подходах к сообществу, в медицинском обслуживании и других вещах, которые нужны нам”, — рассказывает Сарнацкая.
В 2015 году в Верховной Раде зарегистрировали законопроект о декриминализации проституции. Документ отменял уголовную и административную ответственность, но дальше регистрации дело не пошло. Депутат, который обещал продвинуть законопроект, в последний момент отказался это делать. Тем не менее, Сарнацкая даже наличие такого документа считает большой победой: “Нужно работать с обществом, менять отношение людей, тогда депутаты не будут бояться реакции избирателей”.
Сарнацкая настаивает на том, что сообщество не выступает за легализацию проституции в Украине, считая международный опыт не таким уж удачным. К примеру, в Голландии секс-работницы обязаны раскрывать свой ВИЧ-статус. Есть еще “шведская модель”, которая предусматривает уголовную ответственность клиента, а не работницы. “Как полиции ловить клиентов? Угрожать и шантажировать секс-работниц, чтобы они их выдавали. Это очень опасно. Поскольку клиент, которого задержала полиция, обвинит во всем девушку. Он может банально ей мстить. Эта модель приводит к тяжелым травмам и даже убийствам секс-работниц”, — говорит правозащитница.
Самая большая проблема сообщества сейчас — это недостаток активистов с открытыми лицами. Потому что на всех встречах, касающихся секс-индустрии, должна присутствовать секс-работница, которая знает, что лучше для нее.
“Я бы хотела, чтобы вы поняли. Я не защищаю секс-индустрию. Ненавижу все, что связано с ней, это очень тяжелый опыт. У меня посттравматическое стрессовое расстройство, которое получают солдаты на войне. Но я понимаю – секс-работу невозможно искоренить, и сутенерство никак не влияет на ее масштаб. А защищать девушек от опасностей нужно уже сегодня”, — говорит Алина Сарнацкая.
Немного не поняла момент про “шведскую модель”, что мол если девушка выдаст клиента и его задержит полиция, то он потом сможет “во всем ее обвинить”. В чем именно он может ее обвинить?