Спустя 10 лет Цой все еще не встретился со своими близкими — мужчина побывал на десятках митингов, общался с журналистами, поменял несколько работ (торговал, был разнорабочим и даже дворником), написал письма Януковичу и Порошенко, а также побывал в кабинете у Авакова. К сожалению, это не принесло никаких результатов. Рассказываем историю Виктора и его семьи, которая, скорее всего, вряд ли когда-нибудь будет найдена.
Виктор Цой.
12 ноября Виктор будет праздновать одиннадцатый свой день рождения в Украине. К сожалению, не по своей воле. На протяжении десяти лет Виктор пытается найти свою жену Ольгу и дочь Наталью. Цой считает, что их похитил бывший муж дочери, предположительно, связанный с наркобизнесом. Мужчина выкрал у Натальи их общих детей, а потом лишил ее родительских прав. Следствию до сих пор неизвестно, что случилось с женщинами и детьми. Виктор продолжает жить в Украине, работает, ходит на суды и ищет.
«У Наташи муж детей похитил»
Виктор Федорович Цой — кореец по национальности, который родился в Казахстане и почти всю жизнь прожил в Кыргызстане. До переезда в Одессу он работал начальником цеха строительного комбината, там и познакомился со своей второй женой Ольгой Ким. Во время знакомства Виктор был в браке, но, как говорит, «случилась взаимная симпатия». В 1989 году пара поженилась и начала жить втроем — вместе с Наташей, дочкой Оли от первого брака. Девочку он принял как родную. В этом же году у Виктора и Ольги родилась дочка Евгения.
«Наташа всегда была красивая, высокого роста. Участвовала в конкурсах красоты “Мисс города”. Несколько раз ездила выступать в Алма-Ату, где встретила будущего мужа из Украины — Виталия Шумейко. Это уже после переезда в Одессу я узнал, что он тогда скрывался в Казахстане от правоохранительных органов Украины».
Девушка почти сразу завела отношения с Виталием, бросила университет и вышла замуж. Виктор рассказывает, что к их союзу отнесся отрицательно: «Я смотрю, а она приоделась, золотишко появилось. Говорила, что все хорошо. Но Виталий к нам даже не приехал и не познакомился».
Пара начала жить в Одессе, за все время брака они вдвоем приезжали в Бишкек всего один раз — в 2007 году, когда у Натальи и Виталия было уже двое детей. Саша родился в 2003-м, Лиана в 2005 году — сейчас им по 17 и 15 лет. «Я смеялся над Олей, мол, теперь приходится спать с бабушкой. Внуки для меня как родные, конечно. Саша был явно похож на корейца, будто ничего украинского в нем нет. А Лиана, наоборот, была светлая, большеглазая», — рассказывает Виктор.
Слева — Наталья, справа — Виктор с женой Ольгой.
До 2010 года мужчина мало знал про зятя. Жена и дочь рассказывали, что у Виталия есть свой бизнес — такой, что позволяет покупать дорогие машины и ездить за границу. Сама Наташа часто приезжала домой, а потом даже купила квартиру в Бишкеке. Виктор объясняет: так пришлось сделать, потому что «она не могла претендовать на недвижимость, которую накупил Шумейко». У бизнесмена была квартира на улице Посмитного в Одессе и особняк в поселке Коминтерново.
«Однажды Наташа написала жене, и Оля сильно расплакалась, а потом повела меня в церковь. Она рассказала, что у Наташи муж похитил детей после развода. Дочка кидала камни в дом в Коминтерново, побила стекло, но Виталий все равно не пускал ее к детям. Потом приехала полиция и забрала Наташу в отделение на сутки».
Виктор не знает, как именно произошло похищение, но предполагает, что зять мог просто «забрать детей погостить», а в результате не вернул. В 2009 году Наташе по почте сообщили, что ее лишили родительских прав, суд прошел без ее присутствия.
По словам Цоя, это стало возможным из-за связей Виталия Шумейко. После этого дочь наняла адвокатов и стала ездить в Каховский суд в Херсонской области, поскольку именно в этом городе был прописан ее бывший муж. В результате у нее получилось добиться, чтобы дело перевели в Приморский суд Одессы. Заседание назначили на 29 декабря 2009 года — к этой дате в Одессу приехала Ольга, чтобы поддержать дочь.
«Мы с Олей постоянно были на связи. Потом она сообщила, что суд перенесли на конец января 2010 года. За несколько дней до заседания, 25 января, возле подъезда дома люди Шумейко поймали мою жену и дочку, насильно усадили в машину и увезли. Больше я их никогда не видел».
Цой держит фотографию Виталия Шумейко. Мужчина рассказывает, что за прошедшие годы несколько знакомых Виталия находили его в соцсетях: «Многие из них говорили “знали, что наш бывший одноклассник женился на кореянке, а теперь мы узнали, что у вас такая беда. Оказывается, вы папа его бывшей жены”. Писали в основном о житейском, что не ожидали от Виталика такого».
«Хотели сделать из моей семьи террористов»
Двадцать третьего февраля Виктор Цой приехал в Одессу. О пропаже Оли и Наташи ему сообщил компаньон дочери — вместе с ним женщина после развода открыла кафе в Одессе. Когда Наташа несколько дней не отвечала на звонки, парень связался с ее семьей. Первым делом Виктор обратился в Главное отделение милиции, на что ему ответили: «А может, ваша жена таким способом от вас просто сбежать решила?»
«Я не знал ни города, ни дороги. Платил операм из Шевченковского отделения милиции, чтобы они хоть что-то делали. 4 марта мы поехали в Херсонскую область в село Богдановка — там нас ждала местная милиция, которая накопала информацию о дочке и жене. Не знаю, откуда, но они сказали, что там в последний раз видели Олю и Наташу. В два часа ночи они сказали, что нашли друга моего зятя Виталия — Сергея Скорика. И что именно он участвовал в похищении».
В протоколе со слов Скорика милиция написала: мужчина приехал к дому на Посмитного и предложил Наталье и Ольге поехать к детям. Женщины сразу же сели в машину. Уже в пути Сергею позвонил Виталий и попросил все-таки не везти их, потому что «будет скандал». Водитель задание выполнил и якобы оставил пассажиров на дороге в Херсонской области — они должны были поймать попутку. Несмотря на такое признание, через три дня милиция отпустила Сергея Скорика. Впоследствии его задержат еще несколько раз, и каждый раз он будет менять свои показания.
Несмотря на то, что в истории начал фигурировать друг Шумейко, правоохранительные органы не пытались найти самого Виталия. Появлялись максимально странные версии, но не разрабатывалась, казалось бы, самая очевидная — проверить мужа Натальи.
«Позднее даже была версия, что Оля и Наташа якобы сели на маршрутку и уехали в Россию. Так пытались пустить ложный след — в Таганроге в отеле “Ивушка” был обнаружен турецкий паспорт на имя дочери. В номере лежала инструкция по изготовлению бомб на арабском и билет “Таганрог — Москва”. Но следователи выяснили, что Скорик и еще несколько людей специально ездили в Таганрог и все это подкинули. Просто хотели сделать из моей семьи террористов».
Уголовное дело по факту похищения людей открыли спустя больше года, в апреле 2011-го — до этого милиция только проводила разыскные мероприятия. Дело передали следователю Виктории Мельниченко в Шевченковское отделение милиции. В это же время Виктор Цой сам начал поиски родственников Шумейко, которые могли знать о пропаже Оли и Наташи. Часть из них жила в поселке Коминтерново Одесской области — там Цой нашел сестру Виталия:
«Она сразу устроила скандал и сказала, что брат никакого к этому отношения не имеет. Но я отдельно поговорил с ее мужем — он мне сказал, что Шумейко, скорее всего, занимался наркотиками. Говорил, что там столько денег — без наркотиков точно не обойтись».
Семья Шумейко принадлежала к адвентистам седьмого дня.
В селе находился их молельный дом. Местный пастор сперва встретил Виктора дружелюбно и обещал помочь. Через несколько дней ситуация поменялась: духовник встретился с матерью Шумейко — Валентиной.
«Валя заведовала этим молельным домом, и пастор, возможно, был ей обязан. Он сказал, что азиаты дикари, приехали сюда убить внуков и выманивают их у семьи Шумейко. Еще он сказал, что Виталий так любит бывшую жену, что просто отправил ее отдыхать на острова. Такие слухи пустили по всему селу», — говорит Виктор.
В Коминтерново жила еще одна сестра Виталия. Цой безуспешно пытался найти женщину, но у следователя по его делу это получилось сделать быстрее. Виктория Мельниченко провела допрос, однако Виктору сообщила об этом не сразу: «Я рванул сразу в село, но дом уже был продан. Виктория дала им время, чтобы продали дом и смогли уехать».
«Чувствую, это не закончится никогда»
В 2012 году на Соборной площади в Одессе прошел митинг в поддержку дела Оксаны Макар.
. Среди людей, пришедших высказаться против милицейского произвола, оказался и Виктор Цой. Мужчина держал в руках плакат с надписью, сделанной фломастером от руки: «Офицеры милиции — убийцы моей жены и дочери».
Свой поступок Виктор объясняет так: «Никто не расследовал мое дело, я писал жалобы в прокуратуру и просто получал отписки. На пикете меня заметили люди. Начиная с этого момента про Виктора узнали в СМИ.
Дмитрий Бакаев.
Дмитрий Бакаев — одесский журналист и телеведущий. Материалы о Цое он пишет на протяжении последних 8 лет и столько же времени дружит с Виктором. В 2012 году Цой пришел на передачу «Резонанс», которую вел Дмитрий, — это было первое выступление Цоя на телевидении. Также в 2012 году мужчина написал письмо Виктору Януковичу — на 17 страницах от руки. Через несколько месяцев следствие сделало «прорыв» и задержало Алексея Руднева — еще одного участника похищения семьи кыргызстанца.
Передача Бакаева «Резонанс».
«Он плакал передо мной, не ожидал, что все так сложится. Думал, приедет забрать двух женщин, покатает по городу, а потом выкинет возле дома. Ему так это объясняли. Мать Руднева даже потом приходила ко мне на работу. Страшно плакала, у меня аж собственная боль поутихла. Говорила, что Скорик виноват и обманул ее сына», — говорит Виктор.
Приморский районный суд осудил Руднева на 7 лет лишения свободы по 146-й статье Криминального кодекса Украины — «незаконное лишение свободы и похищение людей». Через два года он вышел по амнистии и, как сообщила Цою его мать, уехал в Россию.
Бакаев в сердцах называет дело Цоя «проколом своей журналистской деятельности». Внимание не только одесских, но и национальных СМИ не помогло иностранцу — следствие так и не осудило организаторов преступления и не смогло найти ничего нового о Наталье и Ольге.
«Виктор — очень сдержанный человек, как японский самурай. Другой бы спился или застрелил похитителя перед залом суда, а сам бы сел. Виктор идет напролом, вгрызается, ищет жену и детей. Он хочет узнать, хотя бы где они похоронены. Я не фанат конспирологии и смотрю на вещи проще. В истории с Виктором виноваты разгильдяйство, взяточничество, леность и нежелание хоть что-то делать без денег. Если бы он был обеспеченным человеком, все могло быть по-другому», — говорит Дмитрий.
Мужчины часто общаются вне «дела Цоя» — Виктор ходит к журналисту в гости, они вместе отмечают Новый год и другие праздники. Во время интервью Дмитрий называет друга «старшим братом»:
«Виктор часто говорит: “Дима, когда все это закончится, я приглашаю вас к себе в Бишкек”. К сожалению, я чувствую, что это не закончится никогда. Суды и полиция зацементировались. В этом противостоянии с одной стороны участвует дворник Цой, а с другой — наркомафия Украины. У кого же больше денег? Слово “дворник” я здесь использую условно. На самом деле это замдиректора завода у себя на родине, который когда-то был обеспеченным человеком с хорошей семьей. Но наша доблестная полиция и наркоторговцы испортили всю его жизнь».
«Хочу найти их живыми или мертвыми, а потом уехать домой»
В Одессе Наташа и Оля жили на улице Посмитного, именно там и состоялось их похищение — соседи видели, как женщин силой садят в машину и увозят. После этого жену и дочь Виктора видели в селе Богдановка Херсонской области. Туда их отвезли сразу из Одессы — как объясняет Цой, женщин держали на овощескладе, принадлежащем Шумейко. Охранники помещения рассказали следствию, что Оле и Наташе все-таки удалось сбежать. Они забрались в дом к местной жительнице, просили о помощи, но слишком поздно — приехал Скорик.
«Хозяйка дома, в который они зашли, дала ложные показания — якобы женщины сами ушли, никакого Скорика не было, а разговаривали они на иностранном языке. Но я-то знаю, что ни жена, ни дочь корейским не владеют. Они только русский знают».
После Виктории Мельниченко дело забрал следователь Сергей Пантелеев. При нем впервые задержали Руднева и в очередной раз Скорика. Следствие неоднократно задерживало мужчину, но потом отпускало — за неимением доказательств. В этот раз в телефоне Скорика обнаружили несколько роликов — на них Ольга, правда, абсолютно не похожая на себя. Предположительно, на записи ей уже 51 год.
«В этот ясный день октября 2012 года…» — дрожащим голосом произносит женщина и потом почему-то делится воспоминаниями, как они с Виктором получали квартиру. Ее душат слезы, поэтому запись приходится повторять шесть раз. Данное видео никак не помогло следствию, и осталось неясным, почему Ольга говорит именно о квартире и для чего велась эта съемка.
Слева — Ольга в молодости, справа — на видео, найденном в телефоне Скорика.
«Когда мне первый раз это показали, я сперва сказал, что это не моя жена. Совершенно на нее не была похожа, настолько сильно за 3 года изменилась. Она всегда за собой смотрела и такие волосы не могла себе позволить. Выйти за хлебом — полчаса могла перед зеркалом стоять. Дома я десятки раз пересмотрел это видео и по движениям узнал ее», — говорит Цой.
Несмотря на то, что в деле сменился следователь, Шумейко оставался «неприкосновенным». Правоохранители отвечали, что не располагают доказательствами причастности Виталия Шумейко к организованному похищению. Привлечь его можно разве что как свидетеля. И то маловероятно — мужчина успел выехать за границу.
«Виктор Федорович, обещаю, к концу года вы точно решите свои проблемы и уедете домой», — такую фразу следователь Пантелеев произнес в начале 2013 года, после поимки Скорика. «У нас с ним были очень искренние отношения. Я мог в любое время прийти к нему с вопросом, и он отвечал. Когда Скорика поймали, он стал от меня глаза прятать. Возможно, на него стали давить», — рассказывает Виктор.
В попытках найти Олю и Наташу Виктор хватался за любые шансы — по совету Пантелеева он даже съездил в Киево-Печерскую лавру. Якобы там видели женщин азиатской внешности. Виктор вырвался в Киев на два дня, высматривал знакомые лица и расклеивал фото на столбах. Но все говорили: «Тут таких не было». Зачем следователь советовал их искать в огромном Киеве в одиночку — до сих пор неясно.
В 2013 году Сергея Скорика наконец-то начали судить — спустя почти 4 года после первого задержания. Хотя процесс должен был идти в Приморском суде, дело внезапно передали в Херсон — по месту жительства подсудимого. Выяснилось, что ранее Скорик совершил еще одно преступление — угнал автомобиль.
«По закону положено судить человека там, где преступление совершено раньше. Автомобиль был раньше похищения моей жены и дочери, и дело направили в Херсонский суд. Там специально открыли уголовное дело, чтобы судить его в Херсоне, там жена его как раз работала в суде», — объясняет Виктор. В результате суд первой инстанции дал Скорику 4 года с правом на амнистию. По словам Цоя, затем последовала череда апелляций, преступника отпустили по амнистии, а потом на решение амнистии жалобу подала уже прокуратура. Такая юридическая канитель длится с 2013 года:
«Сейчас дело не расследуют, его тормозят какие-то “высшие силы” — возможно, в прокуратуре. Если я верну жену и дочь, то развернусь, соберусь и уеду в свою Киргизию. Больше ничего не хочу. Хочу найти их живыми или мертвыми, а потом уехать домой».
«Лакмусовая бумажка всей системы»
«Сейчас я не вижу смысла куда-то опять писать. Нет быстрой реакции власти на такие события. Чувствую себя уставшим — у меня, кроме того, еще две работы есть». В 2013 году в Украине случился Майдан, а вместе с ним появилась надежда на изменения. Виктор Цой ожидал, что радикальная смена власти повлияет и на расследование его дела. Мужчина написал генпрокурору и даже попал на прием к Авакову в 2014 году. Все это не имело каких-либо результатов:
«В приемной меня встретил помощник Авакова, повел в его кабинет и таким пафосным тоном говорит: “В этом кабинете решаются судьбоносные для страны вещи”. Самого Авакова я так и не увидел, просто написал заявление. Но я бы и не боялся его — это дело привычки, перед тобой такой же человек. Когда я начинал в Одессе разбираться с делами, то побаивался таких людей. Еще при Януковиче ходил в прокуратуру, где все было так чинно и благородно — сидишь, как школьник за партой. Сейчас заходишь более свободно».
С 2013-го по 2016-й в деле Цоя сменилось шесть следователей, только ситуация никак не менялась. В 2017 году было открыто дело по подозрению в убийстве внуков. Виктор уверен, что Саша и Лиана сейчас находятся за границей. Даже у следствия есть данные о том, что Виталий Шумейко тоже, скорее всего, не находится в Украине постоянно — он регулярно пересекает границу. В полиции Цою до сих пор отвечают, что задержать его не могут. Якобы бывшему зятю нечего предъявить. А чтобы вызвать его на допрос, нужно решение суда, которого нет.
За 10 лет расследований Шумейко ни разу не был задержан, мужчине не вручили подозрение в организации похищения людей, достаточно условно были наказаны исполнители — Руднев и Скорик. Местонахождение или место смерти жены и дочери Цоя все еще неизвестно.
«Случай с Виктором — лакмусовая бумажка всей системы, — говорит Дмитрий Бакаев. — Дело началось при Януковиче, благополучно пережило Порошенко и сейчас переживет еще и Зеленского. Все трое никуда не годны — пасуют перед наркомафией и бездельем полиции. Нельзя сказать, что в какой-то из годов полиция “сделала прорыв”. Это происходит случайно, потому что следователи увидели какую-то бумажку и решили добавить ее в дело. Они постоянно кормят Виктора обещаниями: “Весь отдел работает над вашим делом”, “Сейчас не время, давайте через месяц”, “Подождите, у нас коронавирус”. Но я считаю, что есть какой-то предел».
Официально Оля и Наташа значатся умершими с 2018 года. Сделать документы Виктор решился, когда начал переоформлять имущество в Бишкеке.
В нескольких интервью, которые он давал для этого материала, на вопрос «Живы ли Оля и Наташа?» он отвечает по-разному. Первый раз предполагает, что, возможно, они живы: «Могут выйти на связь, но, может, это какая-то гарантия моей жизни, если они будут молчать». Во второй раз все-таки склоняется к смерти близких.
«Я по-разному отвечаю, потому что не так просто убить свою бывшую жену и детей. Моя младшая дочка говорит, что Наташи с мамой уже нет в живых, хотя раньше приезжала в Одессу и уверяла, что Виталик не способен на убийства. Но не мог же он держать их 10 лет в заложниках? Если дело правда связано с наркотиками, то, я думаю, он их убил. Дочь грозила ему: “Если детей не вернёшь, я расскажу о твоем бизнесе”».
На судах Виктор не надеется на бесплатных адвокатов и знает свое дело практически наизусть, называет имена всех «действующих лиц» — от следователей и до охранников склада, где держали жену и дочь.
«Мне кажется, самая большая проблема нашей (здесь Виктор имеет в виду Украину. — Прим. «Маяка») судебной системы в адвокатах, которые защищают подсудимого. Например, из 12 судов 10 были сорваны — и почти все по вине защитников. Я приезжаю, а в суде нет ни адвоката, ни подсудимого. Судья собирает нас и говорит: “Адвокаты подали заявки в НАБУ и уехали на комиссию, или на экзамен, или в Киев”. Иногда подсудимый может просто заболеть. Получается, что почему-то боятся нарушить права подсудимого, а о том, какие чувства при этом испытывает потерпевший, почему-то в законе ничего не сказано. Лишь бы не нарушить права подсудимого».
«Я сказал, что остаюсь здесь»
За 10 лет в Одессе Виктор занимался всем, чтобы заработать хоть какие-то деньги: рубил дрова, копал огороды и траншеи, был дворником, помогал корейцам продавать арбузы летом и торговал сладостями. Журналистам он больше всего запомнился простым дворником, который противостоит бюрократической системе Украины: «Первое время я стеснялся таких работ, но потом подумал: что же мне теперь делать, если я в такой ситуации? Голодать, что ли?»
Находясь в Украине, Виктор Цой не получил вида на жительство или гражданства. Раньше он каждые 90 дней выезжал за пределы страны: «Это в принципе не очень законно, потому что я должен 90 суток побыть здесь, потом столько же дома. В прошлом году я обратился в миграционную службу — сначала мне продлили регистрацию на три месяца, потом на два, а потом на полгода».
За пределами страны у Виктора осталось две семьи — младшая дочка Женя и две дочки от первого брака, с которыми Виктор потерял связь еще задолго до переезда в Одессу.
«Когда все случилось, Жене было 20 лет. Она у меня по жизни слишком серьезная и все правильно приняла — я ведь ищу ее маму и сестру. За это время Женя уехала в Россию, получила второе образование. Как-то приезжала ко мне и говорит: “Папа, если хочешь, возвращайся домой. Я тебя не сужу”. Я сказал, что остаюсь здесь».
Планы Виктор строит исключительно с учетом своей родины — дома его ждут одноклассники, родственники и бывшие коллеги. На каком этапе он сможет туда вернуться, еще не знает. Здоровье позволяет ему находиться в Украине — за 10 лет здесь Цой никогда не лечился и разве что делал флюорографию.
Помимо работы и своего расследования Виктор часто пишет на Facebook — выкладывает фотографии, делится результатами судебных заседаний, критикует политиков и отвечает на комментарии. Телевизор Виктор не смотрит, в основном пользуется YouTube. «Я исключительно политикой и интересуюсь, — говорит Цой. — При этом киргизской меньше, чем украинской».
«Когда я приехал в Украину, мне казалось, что здесь Европа. А потом на первой же встрече с операми увидел, что здесь взятки. Они мне говорят: “Ну хоть на бензин дай”. Я понял, что без этого ничего не получится».
«Скільки ти ще будеш шукати?»
С началом военных действий на востоке страны похищенные и пропавшие без вести люди стали ассоциироваться в основном с оккупированными территориями Донбасса. Подобными случаями чаще всего занимаются Комитет Красного Креста в Украине и организация «Блакитний птах» — общественники и волонтеры обеспечивают социально-правовую и юридическую помощь родственникам людей, которые сейчас находятся в плену, пропали без вести, а также людям, вернувшимся из плена.
Анна Мокроусова, глава организации «Блакитний птах», рассказывает, что случаями пропаж и похищений, не связанными с войной, в Украине не занимается никто, кроме полиции:
«Ситуація жахлива: по-перше, людям нема куди звертатись, крім поліції. По-друге, їм нема де отримати ні соціальну, ні психологічну підтримку. Немає нормального закону, якщо родина втратила кормильця — їм треба визнати людину померлою, аби отримати якусь фінансову підтримку. Для родини, яка сподівається і вірить, це неможливо. На жаль, не завжди родини зниклих людей навіть отримують підтримку від оточуючих. Бо люди питають: мов, скільки ти ще будеш шукати?»
— Виктор, вы не думали, что в Украине навсегда останетесь?
— Нет, даже в мыслях такого не было.
На вопрос, не появилось ли у мужчины за столько лет желания сдаться, он коротко отвечает: «Ни разу».
Фото — Игорь Гора.
