Имя для своего героя Ян Флеминг позаимствовал у орнитолога Джеймса Бонда, потому как нуждался в чем-то простом и нейтральном. Идеального прототипа не существует: герой произведения, даже документального, – это всегда целый набор образов. Тем не менее, существует целый ряд персонажей, в создании которых “поучаствовали” одесситы. 
После публикации первой книги — “Казино “Рояль” — Флеминг рассказал коллеге по “Sunday Times”, что интерес к написанию романа появился у него после того, как он прочёл во время войны в архиве разведывательной службы о приключениях Сиднея Рейли.
“Ни один другой шпион не обладал такой властью и таким влиянием, как Рейли”, — говорилось в популярной книге, посвященной истории английской разведки. Ас британской разведки или выдающийся авантюрист – в биографии Рейли огромное количество белых пятен, и попытки биографов описать его жизнь зачастую превращаются в поток догадок. По наиболее вероятной версии, Рейли родился в марте 1874 года в Одессе, в еврейской семье, и при рождении звался Зигмундом или Самуилом Розенблюмом.
Почему покинул Одессу – неизвестно, сам Рейли излагал две версии: политические преследования из-за участия в марксистском кружке или семейный конфликт. Так или иначе, Зигмунд Розенблюм сменил много стран, пробовал себя в бизнесе, нанимался на различные работы, а в Бразилии познакомился с агентами британской разведки. Так началась его служба – в картотеке британской разведки Рейли обозначен как S.T.-1.
Он взял фамилию своей первой жены-ирландки и стал работать под видом крупного бизнесмена, имеющегося связи в Европе, России и Азии. Жен, кстати, у одессита было пять (по неполным данным), и легенда гласит, что ни с одной из них он не развелся, а на обвинения в многоженстве утверждал, что проповедует ислам.
За свою “карьеру” Рейли успел продать японцам план Порт-Артура, что весьма повлияло на ход русско-японской войны, стать посредником в вопросах поставки оружия для нужд русской армии из США во время Первой мировой, спланировать известный “заговор послов” против большевистской власти, поработать представителем союзников при ставке генерала Деникина и побыть консультантом Уинстона Черчилля. Согласно более-менее официальной версии, Сидней Рейли был расстрелян “советами” 5 ноября 1925 года. Впрочем, есть и другие версии – одни о перевербовке, а другие о спасении из рук чекистов в духе авантюрного романа. Каковым, впрочем, и была вся жизнь Зигмунда Розенблюма. 
В книге “Три толстяка” Суок – это имя, а в жизни – фамилия, причем не одной девушки, а сразу трех. Жизнь писателя Юрия Олеши удивительно переплелась с жизнью трех сестер Суок, дочерей австрийского эмигранта, осевшего в Одессе.
Старшая, Лидия, стала женой его близкого друга Эдуарда Багрицкого, а средняя сестра Ольга – женой самого Олеши. Самую младшую, считавшуюся самой красивой в семье, звали Серафима, но влюбленный Юрий Олеша называл ее “Дружочек”. С ней он состоял в гражданском браке, с нее списал гимнастку Суок и именно ее, скорее всего, любил до конца жизни, несмотря на брак с Ольгой Суок.
Серафима уходила от Олеши несколько раз, потом возвращалась, позже вышла замуж за поэта Владимира Нарбута – тот увел ее, угрожал Олеше самоубийством, а после смерти Нарбута выходила замуж еще дважды, и оба раза за писателей – Николая Харджиева и Виктора Шкловского.
“И от сестры и до сестры замкнулась жизнь волшебным кругом…”, писал Олеша в дневнике, и позже посвятил “Три толстяка” именно жене – Ольге Суок, которая прекрасно знала, кому в действительности посвящена книга. “Не обижай Симу, вы обе – две половины моей души”. 
Шарлю Эфрусси, члену известной одесской банкирской династии, посчастливилось родиться младшим сыном в семье. Старшим пришлось возглавить фамильное дело – дед Шарля в середине XIX века являлся крупнейшим экспортером пшеницы из России в Европу, – а младший мог быть свободен в выборе занятий.
Строчки из биографии одессита поражают: он стал одним из первых крупнейших коллекционеров работ импрессионистов, его частная коллекция включала работы Ренуара, Моне, Мане, Сислея, Писсаро, Дега, Моризо, – всего около сорока полотен. Он стал владельцем и редактором газеты “Gazette des Beaux-arts”, сделав ее самой влиятельной в мире изящных искусств. Он собрал внушительную коллекцию японского искусства, включающую, в частности, 264 нэцкэ – ее судьба прослежена двоюродным правнуком Шарля, Эдмундом де Ваалем в его книге “Заяц с янтарными глазами”.
Шарль Эфрусси изображен на одной из самых известных картин Ренуара “Завтрак гребцов”- в костюме денди и черном цилиндре он повернут вполоборота к зрителю.
Именно Шарль Эфрусси был первым заказчиком Марселя Пруста. Свое предисловие к переводу “Амьенской библии” английского писателя Джона Рескина Пруст начинает с посвящения: “Месье Шарлю Эфрусси, который всегда так добр ко мне”. И, наконец, Шарль Сван, персонаж полуавтобиографического цикла из семи романов “В поисках утраченного времени”, во многом “списан” именно с одессита – Шарля Эфрусси. 
“А, милейший барон Майгель, — приветливо улыбаясь, обратился Воланд к гостю, у которого глаза вылезали на лоб, — я счастлив рекомендовать вам, — обратился Воланд к гостям, — почтеннейшего барона Майгеля, служащего зрелищной комиссии в должности ознакомителя иностранцев с достопримечательностями столицы”. Барон, убитый на балу у Воланда, имеет реального прототипа, тоже барона, разве что с приставкой “экс”. Его имя Борис Штейгер, в не слишком подробных биографиях местом его рождения указывают Одессу. В 20-е и 30-е годы Штейгер работал в Москве в качестве уполномоченного Коллегии Наркомпроса РСФСР по внешним сношениям, то есть следил как за иностранцами, так и за советскими гражданами, с иностранцами имеющими контакты. В 1937 году был арестован по делу Енукидзе, обвинен в измене родине и шпионаже и приговорен к расстрелу. Приговор был немедленно приведен в исполнение.
Елена Булгакова, третья жена писателя, несколько раз упоминала Штейгера в своих дневниках. В 1935 году она описывала прием у советника посольства США: присутствовал “конечно, барон Штейгер – непременная принадлежность таких вечеров, “наше домашнее ГПУ”, как зовет его, говорят, жена Бубнова”. Бубнов на тот момент был наркомом просвещения, начальником Штейгера.
В раннем варианте “Мастера и Маргариты”, написанном в 1933 году, Булгаков уже убивает своего барона – за четыре года до расстрела Штейгера; но уже окончательно сцена убийства барона Майгеля на Великом балу у сатаны вошла в текст только в 1939 году. 
В 1889 году в семье владельца магазина колониальных товаров купца 2-ой гильдии Вениамина Шора (не турецкоподданного, увы) и его жены – дочери крупного одесского банкира Екатерины Бергер родился сын Осип. Через год семья из Никополя переехала в Одессу – в дом №78 на улице Полтавской победы (ныне Канатной).
Многие реальные эпизоды жизни Шора стали известны благодаря роману об Остапе Бендере – Шор действительно представлялся шахматным гроссмейстером, не умея играть в шахматы; художником, не держав в руках кисточку; побывал представителем подпольной советской организации и даже женился на прообразе мадам Грицацуевой, что в голодные годы весьма помогло ему перезимовать. И мечта об Аргентине тоже была реальной.
В Одессе Осип служил инспектором уголовного розыска, и даже вел борьбу с группировкой Мишки Япончика. Но после того как бандитами был убит брат Шора – считается, что по ошибке, перепутав братьев – Осип уволился из угро и переехал в Москву. О своих похождениях он рассказывал Катаеву, – тот предложил сюжет своему младшему брату и его другу, и так появились знаменитые “Двенадцать стульев”.
Что касается реального “великого комбинатора”, то он работал на тракторном заводе в Челябинске, получил пять лет лагерей, в войну попросился на фронт, перенес рак кожи, 15 лет работал проводником поезда Москва — Ташкент и умер в Москве в 1978 году. 
Мишка-Япончик по прошествии почти сотни лет стал персонажем почти таким же литературным, как списанный с него Беня Крик. О Мойше-Якове Вольфовиче Винницком, знаменитом одесском налетчике, прозванном Япончиком за характерный разрез глаз, ходили легенды еще при жизни. Грабить он призывал “только буржуазию и офицеров”, поэтому в ноябре 1917 года один из грабителей даже был убит самим Япончиком за ограбление рабочего.
Несмотря на это, “мокрые” дела, по воспоминаниям Утесова, Япончик не любил, и бледнел при виде крови. И занимался “благотворительностью” – 10 тысяч рублей отдал безработным портовым грузчикам Одессы, помогал сиротам, бездомным, семьям погибших во время бандитских налетов, и даже молодоженам. Говорили, что его банда не грабит врачей и артистов, и “мальчики” Япончика работают красиво – на званые вечера наряжаются в смокинги, не отличаясь от господ, и расстаться с драгоценностями просят очень вежливо.
Когда в 1927 режиссером Вильнером на Одесской кинофабрике был снят художественный фильм “Беня Крик”, рецензенты писали, что в картине пропагандируется “идеал молдаванских подонков”, “кумир окраинной хули-ганерии”, и что “происходит открытое прославление уголовного хулиганства”. Возможно, и не такое открытое, но один из исполнителей ролей позже главарем банды все же стал. 
В журнале “Смехач” еще до выхода “Двенадцати стульев” была опубликована сатирическая миниатюра Евгения Петрова про “Всеобъемлющего зайчика” (“Ходит зайчик по лесу / К Северному полюсу”), в которой шла речь о весьма проворном поэте, сумевшем напечатать одну и ту же историю в “Детских утехах”, “Неудержимом охотнике”, “Лесе, как он есть”, “Красном любителе Севера” и “Вестнике южной оконечности Северного полюса”. Именно таким поэтом был автор “Гаврилиады” Никифор Ляпис-Трубецкой, “молодой человек с бараньей прической и нескромным взглядом”.
Писатель-сатирик Виктор Ардов писал: “в образе Ляписа-Трубецкого выведен был поэт Осип Колычев. Его подлинная фамилия — Сиркис, писал он под именем, принадлежавшим старинной боярской семье, истребленной Иваном Грозным… Даже внешность молодого Сиркиса-Колычева точно описана в “Двенадцати стульях”. Бесцеремонные манеры этого стихотворца выведены в романе скупо, но точно”.
В романе Никифор к своей фамилии добавил старинную княжескую – Трубецкой. Тем не менее, в жизни Колычев писал стихи, которые пользовались успехом – песню “Ласточка-касаточка” на стихи поэта исполнял сам Леонид Утесов. 
Лирическую пьесу в четырех действиях “Вишневый сад”, которая и ныне ставится в ведущих театрах мира, Антон Павлович Чехов написал в 1903 году. А в основу пьесы положена реальная история продажи одесской усадьбы Ольги Васильевой, приемной дочери богатой землевладелицы Ирины Жеребцовой.
Ольга унаследовала усадьбу с вишневым садом в самом начале улицы Торговой в 1900 году. Она была знакома с Чеховым и даже переводила его рассказы на английский язык. Например, переведенный рассказ “Егерь” Ольга опубликовала в британском литературном журнале “Нью Эйдж”. По мнению историков и литературоведов, в “Вишневом саде” писатель в образе Ани — дочери Раневской – запечатлел именно Ольгу Васильеву, а реального управляющего одесским имением Лукашова — в образе Фирса.
В Одессе Чехов бывал несколько раз. Во время последнего приезда писатель посетил вишневый сад, встретился с маклерами, занимавшимися продажей имения, и позже писал Васильевой, за какую сумму следует продавать усадьбу. Вырученные деньги Ольга Васильева хотела вложить в создание одесского санатория для больных туберкулезом. Тем не менее, дом удалось продать только после смерти писателя, в 1909 году. После февральской революции усадьба пришла в упадок, а в войну и вовсе разрушилась и была снесена. 
Давид Гоцман в сериале «Ликвидация»* жил на Колонтаевской, 21, а один из его прототипов Давид Курлянд — в коммуналке на Соборной площади, в известном доме Либмана.
Давид Михайлович (Менделевич) Курлянд родился в Одессе в 1913 году в семье уроженцев Вильнюса. После смерти отца оказался в детдоме, окончил семилетку, а в 1934 году с должности помощника уполномоченного началась служба Давида Курлянда в угро.
Одно из самых сложных дел Давида было связано с бандой “Черная кошка” – та за короткий срок совершила 12 убийств, налетов и ограблений. Члены банды убили участкового инспектора милиции Небита, сотрудника госбезопасности и несколько армейских офицеров – все это с целью присвоения оружия и форменной одежды, для маскировки. Бандиты скрывались в катакомбах, меняли штаб-квартиры, но их все же удалось нейтрализовать.
Сын Давида Курлянда Анатолий: “Отца уважали и боялись, в том числе и бандиты… Фамилия Курлянд приводила в ужас преступников. Нас боялись как огня. Помню, когда я женился на москвичке, и любимая взяла мою фамилию, так она год не могла устроиться здесь, в Одессе, на работу. Ее боялись. Руководство каждого предприятия переживало: а вдруг она будет что-то выяснять, выведывать, ее свекор же настоящий сыщик! Ой, смешно и горестно это вспоминать! Еле нашли ей работу.”
На пенсию Давид Курлянд вышел в 1963 году, а в 1993 году умер от инфаркта. Памятник знаменитому одесситу был поставлен у входа в областное управление внутренних дел на улице Еврейской, 12. 
Восемнадцатилетний бывший гимназист Володя, ставший новым начальником отделения милиции в Севериновке, был списан Козачинским с его друга Евгения Петрова, одного из создателей “Двенадцати стульев” и “Золотого теленка”. В свою очередь, конокрад Красавчик – это сам автор “Зеленого фургона”, успевший в начале 1920-х годов побывать главарем банды налетчиков и чудом избежавший смертного приговора.
“Зеленый фургон” написан на основе реальных событий: в 1922 году при попытке продать на Староконке лошадей, украденных из лазарета 51-й стрелковой дивизии, Козачинский и его люди попадают в милицейскую засаду. Во время погони с перестрелкой Козачинский узнает в одном из инспекторов уголовного розыска своего друга детства Евгения Катаева (Петрова) и решает сдаться. Девятнадцатилетнему конокраду грозит расстрел, который отменяют по кассации, и Козачинский уезжает в Москву, где устраивается на работу в газету “Гудок” – вместе с Катаевым-Петровым и Ильфом. Таина Федосеева *От редакции. Да, у «Ликвидации» нет литературной основы (если не считать сценарий), но мы включили Давида Курлянда в наш обзор благодаря точному и набравшему большую популярность в Одессе образу Гоцмана. В общем, «по просьбам трудящихся».
После публикации первой книги — “Казино “Рояль” — Флеминг рассказал коллеге по “Sunday Times”, что интерес к написанию романа появился у него после того, как он прочёл во время войны в архиве разведывательной службы о приключениях Сиднея Рейли.
“Ни один другой шпион не обладал такой властью и таким влиянием, как Рейли”, — говорилось в популярной книге, посвященной истории английской разведки. Ас британской разведки или выдающийся авантюрист – в биографии Рейли огромное количество белых пятен, и попытки биографов описать его жизнь зачастую превращаются в поток догадок. По наиболее вероятной версии, Рейли родился в марте 1874 года в Одессе, в еврейской семье, и при рождении звался Зигмундом или Самуилом Розенблюмом.
Почему покинул Одессу – неизвестно, сам Рейли излагал две версии: политические преследования из-за участия в марксистском кружке или семейный конфликт. Так или иначе, Зигмунд Розенблюм сменил много стран, пробовал себя в бизнесе, нанимался на различные работы, а в Бразилии познакомился с агентами британской разведки. Так началась его служба – в картотеке британской разведки Рейли обозначен как S.T.-1.
Он взял фамилию своей первой жены-ирландки и стал работать под видом крупного бизнесмена, имеющегося связи в Европе, России и Азии. Жен, кстати, у одессита было пять (по неполным данным), и легенда гласит, что ни с одной из них он не развелся, а на обвинения в многоженстве утверждал, что проповедует ислам.
За свою “карьеру” Рейли успел продать японцам план Порт-Артура, что весьма повлияло на ход русско-японской войны, стать посредником в вопросах поставки оружия для нужд русской армии из США во время Первой мировой, спланировать известный “заговор послов” против большевистской власти, поработать представителем союзников при ставке генерала Деникина и побыть консультантом Уинстона Черчилля. Согласно более-менее официальной версии, Сидней Рейли был расстрелян “советами” 5 ноября 1925 года. Впрочем, есть и другие версии – одни о перевербовке, а другие о спасении из рук чекистов в духе авантюрного романа. Каковым, впрочем, и была вся жизнь Зигмунда Розенблюма. В книге “Три толстяка” Суок – это имя, а в жизни – фамилия, причем не одной девушки, а сразу трех. Жизнь писателя Юрия Олеши удивительно переплелась с жизнью трех сестер Суок, дочерей австрийского эмигранта, осевшего в Одессе.
Старшая, Лидия, стала женой его близкого друга Эдуарда Багрицкого, а средняя сестра Ольга – женой самого Олеши. Самую младшую, считавшуюся самой красивой в семье, звали Серафима, но влюбленный Юрий Олеша называл ее “Дружочек”. С ней он состоял в гражданском браке, с нее списал гимнастку Суок и именно ее, скорее всего, любил до конца жизни, несмотря на брак с Ольгой Суок.
Серафима уходила от Олеши несколько раз, потом возвращалась, позже вышла замуж за поэта Владимира Нарбута – тот увел ее, угрожал Олеше самоубийством, а после смерти Нарбута выходила замуж еще дважды, и оба раза за писателей – Николая Харджиева и Виктора Шкловского.
“И от сестры и до сестры замкнулась жизнь волшебным кругом…”, писал Олеша в дневнике, и позже посвятил “Три толстяка” именно жене – Ольге Суок, которая прекрасно знала, кому в действительности посвящена книга. “Не обижай Симу, вы обе – две половины моей души”. Шарлю Эфрусси, члену известной одесской банкирской династии, посчастливилось родиться младшим сыном в семье. Старшим пришлось возглавить фамильное дело – дед Шарля в середине XIX века являлся крупнейшим экспортером пшеницы из России в Европу, – а младший мог быть свободен в выборе занятий.
Строчки из биографии одессита поражают: он стал одним из первых крупнейших коллекционеров работ импрессионистов, его частная коллекция включала работы Ренуара, Моне, Мане, Сислея, Писсаро, Дега, Моризо, – всего около сорока полотен. Он стал владельцем и редактором газеты “Gazette des Beaux-arts”, сделав ее самой влиятельной в мире изящных искусств. Он собрал внушительную коллекцию японского искусства, включающую, в частности, 264 нэцкэ – ее судьба прослежена двоюродным правнуком Шарля, Эдмундом де Ваалем в его книге “Заяц с янтарными глазами”.
Шарль Эфрусси изображен на одной из самых известных картин Ренуара “Завтрак гребцов”- в костюме денди и черном цилиндре он повернут вполоборота к зрителю.
Именно Шарль Эфрусси был первым заказчиком Марселя Пруста. Свое предисловие к переводу “Амьенской библии” английского писателя Джона Рескина Пруст начинает с посвящения: “Месье Шарлю Эфрусси, который всегда так добр ко мне”. И, наконец, Шарль Сван, персонаж полуавтобиографического цикла из семи романов “В поисках утраченного времени”, во многом “списан” именно с одессита – Шарля Эфрусси. “А, милейший барон Майгель, — приветливо улыбаясь, обратился Воланд к гостю, у которого глаза вылезали на лоб, — я счастлив рекомендовать вам, — обратился Воланд к гостям, — почтеннейшего барона Майгеля, служащего зрелищной комиссии в должности ознакомителя иностранцев с достопримечательностями столицы”. Барон, убитый на балу у Воланда, имеет реального прототипа, тоже барона, разве что с приставкой “экс”. Его имя Борис Штейгер, в не слишком подробных биографиях местом его рождения указывают Одессу. В 20-е и 30-е годы Штейгер работал в Москве в качестве уполномоченного Коллегии Наркомпроса РСФСР по внешним сношениям, то есть следил как за иностранцами, так и за советскими гражданами, с иностранцами имеющими контакты. В 1937 году был арестован по делу Енукидзе, обвинен в измене родине и шпионаже и приговорен к расстрелу. Приговор был немедленно приведен в исполнение.
Елена Булгакова, третья жена писателя, несколько раз упоминала Штейгера в своих дневниках. В 1935 году она описывала прием у советника посольства США: присутствовал “конечно, барон Штейгер – непременная принадлежность таких вечеров, “наше домашнее ГПУ”, как зовет его, говорят, жена Бубнова”. Бубнов на тот момент был наркомом просвещения, начальником Штейгера.
В раннем варианте “Мастера и Маргариты”, написанном в 1933 году, Булгаков уже убивает своего барона – за четыре года до расстрела Штейгера; но уже окончательно сцена убийства барона Майгеля на Великом балу у сатаны вошла в текст только в 1939 году. В 1889 году в семье владельца магазина колониальных товаров купца 2-ой гильдии Вениамина Шора (не турецкоподданного, увы) и его жены – дочери крупного одесского банкира Екатерины Бергер родился сын Осип. Через год семья из Никополя переехала в Одессу – в дом №78 на улице Полтавской победы (ныне Канатной).
Многие реальные эпизоды жизни Шора стали известны благодаря роману об Остапе Бендере – Шор действительно представлялся шахматным гроссмейстером, не умея играть в шахматы; художником, не держав в руках кисточку; побывал представителем подпольной советской организации и даже женился на прообразе мадам Грицацуевой, что в голодные годы весьма помогло ему перезимовать. И мечта об Аргентине тоже была реальной.
В Одессе Осип служил инспектором уголовного розыска, и даже вел борьбу с группировкой Мишки Япончика. Но после того как бандитами был убит брат Шора – считается, что по ошибке, перепутав братьев – Осип уволился из угро и переехал в Москву. О своих похождениях он рассказывал Катаеву, – тот предложил сюжет своему младшему брату и его другу, и так появились знаменитые “Двенадцать стульев”.
Что касается реального “великого комбинатора”, то он работал на тракторном заводе в Челябинске, получил пять лет лагерей, в войну попросился на фронт, перенес рак кожи, 15 лет работал проводником поезда Москва — Ташкент и умер в Москве в 1978 году. Мишка-Япончик по прошествии почти сотни лет стал персонажем почти таким же литературным, как списанный с него Беня Крик. О Мойше-Якове Вольфовиче Винницком, знаменитом одесском налетчике, прозванном Япончиком за характерный разрез глаз, ходили легенды еще при жизни. Грабить он призывал “только буржуазию и офицеров”, поэтому в ноябре 1917 года один из грабителей даже был убит самим Япончиком за ограбление рабочего.
Несмотря на это, “мокрые” дела, по воспоминаниям Утесова, Япончик не любил, и бледнел при виде крови. И занимался “благотворительностью” – 10 тысяч рублей отдал безработным портовым грузчикам Одессы, помогал сиротам, бездомным, семьям погибших во время бандитских налетов, и даже молодоженам. Говорили, что его банда не грабит врачей и артистов, и “мальчики” Япончика работают красиво – на званые вечера наряжаются в смокинги, не отличаясь от господ, и расстаться с драгоценностями просят очень вежливо.
Когда в 1927 режиссером Вильнером на Одесской кинофабрике был снят художественный фильм “Беня Крик”, рецензенты писали, что в картине пропагандируется “идеал молдаванских подонков”, “кумир окраинной хули-ганерии”, и что “происходит открытое прославление уголовного хулиганства”. Возможно, и не такое открытое, но один из исполнителей ролей позже главарем банды все же стал. В журнале “Смехач” еще до выхода “Двенадцати стульев” была опубликована сатирическая миниатюра Евгения Петрова про “Всеобъемлющего зайчика” (“Ходит зайчик по лесу / К Северному полюсу”), в которой шла речь о весьма проворном поэте, сумевшем напечатать одну и ту же историю в “Детских утехах”, “Неудержимом охотнике”, “Лесе, как он есть”, “Красном любителе Севера” и “Вестнике южной оконечности Северного полюса”. Именно таким поэтом был автор “Гаврилиады” Никифор Ляпис-Трубецкой, “молодой человек с бараньей прической и нескромным взглядом”.
Писатель-сатирик Виктор Ардов писал: “в образе Ляписа-Трубецкого выведен был поэт Осип Колычев. Его подлинная фамилия — Сиркис, писал он под именем, принадлежавшим старинной боярской семье, истребленной Иваном Грозным… Даже внешность молодого Сиркиса-Колычева точно описана в “Двенадцати стульях”. Бесцеремонные манеры этого стихотворца выведены в романе скупо, но точно”.
В романе Никифор к своей фамилии добавил старинную княжескую – Трубецкой. Тем не менее, в жизни Колычев писал стихи, которые пользовались успехом – песню “Ласточка-касаточка” на стихи поэта исполнял сам Леонид Утесов. Лирическую пьесу в четырех действиях “Вишневый сад”, которая и ныне ставится в ведущих театрах мира, Антон Павлович Чехов написал в 1903 году. А в основу пьесы положена реальная история продажи одесской усадьбы Ольги Васильевой, приемной дочери богатой землевладелицы Ирины Жеребцовой.
Ольга унаследовала усадьбу с вишневым садом в самом начале улицы Торговой в 1900 году. Она была знакома с Чеховым и даже переводила его рассказы на английский язык. Например, переведенный рассказ “Егерь” Ольга опубликовала в британском литературном журнале “Нью Эйдж”. По мнению историков и литературоведов, в “Вишневом саде” писатель в образе Ани — дочери Раневской – запечатлел именно Ольгу Васильеву, а реального управляющего одесским имением Лукашова — в образе Фирса.
В Одессе Чехов бывал несколько раз. Во время последнего приезда писатель посетил вишневый сад, встретился с маклерами, занимавшимися продажей имения, и позже писал Васильевой, за какую сумму следует продавать усадьбу. Вырученные деньги Ольга Васильева хотела вложить в создание одесского санатория для больных туберкулезом. Тем не менее, дом удалось продать только после смерти писателя, в 1909 году. После февральской революции усадьба пришла в упадок, а в войну и вовсе разрушилась и была снесена. Давид Гоцман в сериале «Ликвидация»* жил на Колонтаевской, 21, а один из его прототипов Давид Курлянд — в коммуналке на Соборной площади, в известном доме Либмана.
Давид Михайлович (Менделевич) Курлянд родился в Одессе в 1913 году в семье уроженцев Вильнюса. После смерти отца оказался в детдоме, окончил семилетку, а в 1934 году с должности помощника уполномоченного началась служба Давида Курлянда в угро.
Одно из самых сложных дел Давида было связано с бандой “Черная кошка” – та за короткий срок совершила 12 убийств, налетов и ограблений. Члены банды убили участкового инспектора милиции Небита, сотрудника госбезопасности и несколько армейских офицеров – все это с целью присвоения оружия и форменной одежды, для маскировки. Бандиты скрывались в катакомбах, меняли штаб-квартиры, но их все же удалось нейтрализовать.
Сын Давида Курлянда Анатолий: “Отца уважали и боялись, в том числе и бандиты… Фамилия Курлянд приводила в ужас преступников. Нас боялись как огня. Помню, когда я женился на москвичке, и любимая взяла мою фамилию, так она год не могла устроиться здесь, в Одессе, на работу. Ее боялись. Руководство каждого предприятия переживало: а вдруг она будет что-то выяснять, выведывать, ее свекор же настоящий сыщик! Ой, смешно и горестно это вспоминать! Еле нашли ей работу.”
На пенсию Давид Курлянд вышел в 1963 году, а в 1993 году умер от инфаркта. Памятник знаменитому одесситу был поставлен у входа в областное управление внутренних дел на улице Еврейской, 12. Восемнадцатилетний бывший гимназист Володя, ставший новым начальником отделения милиции в Севериновке, был списан Козачинским с его друга Евгения Петрова, одного из создателей “Двенадцати стульев” и “Золотого теленка”. В свою очередь, конокрад Красавчик – это сам автор “Зеленого фургона”, успевший в начале 1920-х годов побывать главарем банды налетчиков и чудом избежавший смертного приговора.
“Зеленый фургон” написан на основе реальных событий: в 1922 году при попытке продать на Староконке лошадей, украденных из лазарета 51-й стрелковой дивизии, Козачинский и его люди попадают в милицейскую засаду. Во время погони с перестрелкой Козачинский узнает в одном из инспекторов уголовного розыска своего друга детства Евгения Катаева (Петрова) и решает сдаться. Девятнадцатилетнему конокраду грозит расстрел, который отменяют по кассации, и Козачинский уезжает в Москву, где устраивается на работу в газету “Гудок” – вместе с Катаевым-Петровым и Ильфом. Таина Федосеева *От редакции. Да, у «Ликвидации» нет литературной основы (если не считать сценарий), но мы включили Давида Курлянда в наш обзор благодаря точному и набравшему большую популярность в Одессе образу Гоцмана. В общем, «по просьбам трудящихся».
Рио де Жанейро-хрусадьная мечта О Бендера и этот город к Аргентине не имеет никакого отношения!или я что-то путаю, а?