Яркие перемены произошли во второй половине ХХ века, в 60-х, когда появилась субкультура сукебан (от «suke» — женщина, «ban» — босс). Тогда общественные беспокойства и волны протеста прокатились по всей Европе, Америке и Азии, но в патриархальной послевоенной Японии к такому готовы не были. Страну разрывал кризис, множество людей лишились жилья после бомбардировок. Засуха уничтожила урожай, а импорт продуктов из Кореи и Китая прекратился. Этот период называли «состояние кьёдацу» (летаргии), а самой популярной фразой стало shikata ga nai («ничего не поделаешь»).
Именно тогда на улицы вышли девушки, бросившие вызов нормам — они занимались разбоем, грабежами и воровством.
И это все не ограничивалось лишь дерзким внешним образом или хулиганством — женщины совершенствовали навыки владения оружием и обучались боевым искусствам. Они не стремились быть похожими на мужские банды в коже. Из одежды бандитки предпочитали наряды из категории «конвенционально женственных»: прятали оружие под юбками и плащами, временами облачались в школьную форму, бросая вызов образу классической покорности. Однако плиссированные юбки удлинялись почти до щиколоток в знак несогласия с сексуализацией.
К началу 1970-х годов в регионе Канто образовалась крупнейшая группировка — Женский Преступный Союз Канто. Туда входило около 20 тысяч девушек, у Союза была строгая иерархия — свой президент и руководящий совет.
Позже благодаря сукебан даже появились новые жанры в японском кинематографе, а облик привычных сюжетов до неузнаваемости изменился. Теперь харизматичные героини с экранов могли вдохновить своим примером молодых девушек. Но тем уже было известно, что полиция не упустит из виду преступницу в юбке, получив печальный опыт борьбы с женским бандитизмом.